"Джек Кертис. Банджо " - читать интересную книгу автора

беспокойства; потом все притихли, как зрители, ожидающие главной сцены; они
чувствовали, что Лу, тот Лу, которого они помнили как вечного шутника,
может оказаться совсем другим.
Пришли встречать Лютера Бенни Пикок, который женился на Моди Коберман,
чтобы избежать призыва в армию, и Дональд Додж, который после отъезда Лу
стал владельцем биллиардной и бара. И еще один из старых товарищей Лу -
Гроувер Дарби, которого назначили шерифом, потому что он большого роста,
достаточно толстый и медленно выговаривал слова.
Жених Кейти, Джеральд Лундквист, запаздывал - он вызволял быка своего
стада, запутавшегося в колючей проволоке.
Мартин так и не нашел себе подружки. Некоторые поговаривали, что он
просто слишком жадный и не хочет тратиться на ухаживание; другие
утверждали, что он выжидает и присматривает себе достойную партию. А сам
Мартин молчал: с каждым годом он становился все более молчаливым, все
больше любил совать нос не в свои дела. И если что-то все-таки говорил, то
очень язвительно и едко.
Здание железнодорожной станции, выкрашенное в желтый цвет,
располагалось на самом краю городка, который в Европе назвали бы глухой
деревней. Рядом с ним высились высокие цилиндрические элеваторы, стоявшие
как памятники в честь победы человека над равнинами.
С востока донесся долгий гудок; в той стороне колея проходила как бы в
ущелье, вырубленном в мягком песчанике, и поэтому звук гудка доносился
сильно искаженным, но усиленным тем, что был зажат между стенами. Эти гудки
становились своеобразной музыкой, и машинист каждого паровоза, проводя
состав сквозь это ущелье, пытался сыграть гудком свою особую
железнодорожную мелодию. В то утро песнь гудка и стука колес казалась
печальной; в ней слышались слова: "Уже рассвет - а солнца все нет, уже
рассвет - а солнца все нет..."
- Никогда не забуду, - сказал Бенни, - как старина Лу засунул...
Удар острого локтя Кейти по ребрам оборвал рассказ. Он проследил за
направлением ее взгляда, который был устремлен на старого Гилпина. Старик
казался статуей, изваянной из камня и установленной у края платформы.
- Никогда не забуду, - снова заговорил Бенни, - как старина Лу и Гэс
плавали в этой нашей луже. Нырял он, скажу я вам, как рыба, а плавал как
бобер!
Но никто его не слушал.
- Интересно, как он сейчас выглядит? - сказал Гэс, проводя рукой по
своим густым, как стог сена, волосам.
Сэлли теперь была плотной, курносой, краснощекой девушкой.
- Трудно сказать, - отозвалась она, - я его вообще плохо помню.
- Я тоже должен был бы возвращаться вместе с ним на этом поезде.
- А я считаю - очень хорошо, что ты остался на ферме помогать отцу. О
войне рассказывают ужасные вещи, - сказала Сэлли. - Говорят, Чарли Броку
снарядом просто оторвало голову.
Гэс невидящим взглядом смотрел на рельсы. Он никому не рассказывал,
что когда ему исполнилось шестнадцать лет, он отправился на призывной
участок и заявил, что ему двадцать один год и что он хочет записаться в
армию. А большой толстый сержант только посмеялся над ним и отправил
восвояси. В тот раз он впервые в жизни попытался соврать. И после своей
неудачи решил, что это была его первая и последняя ложь - какой смысл