"Дэвид Кейс. Клетка (Оборотни, Антология) " - читать интересную книгу автора

разговаривала со мной. Мне-то все равно, я продолжал думать о проведенном
впустую вечере и об этом скверном ресторанишке, где берут слишком много и
подают не ту еду. Но тут она заявила, что я взорвался без причины. Без
причины! Она даже намекнула на то, что это был симптом моей болезни! В
середине месяца! Это говорит о том, что она по-прежнему абсолютно не
представляет себе, что это такое. Чтобы удержаться и не накричать на нее, я
вынужден был вцепиться в край стола. Вид у меня при этом, должно быть, был
весьма злой, ибо она ушла, воздержавшись от дальнейших слов. Казалось, она с
трудом сдерживается.
Постараюсь быть более терпимым к ее глупости. В конце концов,
нормальному человеку это трудно понять. И когда я вынужден был рассказать
жене о своей болезни, для нее это было таким потрясением! Я часто
задумываюсь: может, этот шок слегка помутил ее разум? Не очень сильно, но
достаточно, чтобы объяснить некоторые вещи, которые она делает, из числа
неразумных... так, например, она считает, что платье проститутки, которое
было на ней вчера вечером, красивое; вечером, точно подростку, ей хочется
уйти из дому, а подлинный и оправданный гнев она принимает за симптом моей
болезни. Да, я должен быть терпимее по отношению к ней, бедняжке.

Когда мы поженились, все было не так уж и плохо. Это потом все
расстроилось, но ухудшение происходило так медленно, что я держал его под
контролем и делал так, чтобы избежать конфликтов. Клетки у меня тогда не
было, да она мне и не нужна была. Когда в ней созрела необходимость, прошло
уже довольно много времени.
Да, во мне произошли изменения. Я изменился, но не так сильно, как
сейчас. Да и полностью все-таки еще не менялся. Я по-прежнему человек.
Помню, как я выглядел на тех ранних стадиях, еще до того, как боялся
заглянуть в зеркало. У меня было небритое лицо, и больше ничего. Точно я
неделю не брился. Зубы были длинные, но мне удавалось скрывать их за губами,
так что казалось, будто это они торчат вперед. Хуже всего было с глазами.
Это явно были глаза животного, во всяком случае определенно не человечьи
глаза. Но не было ничего такого необыкновенного, на что обратил бы внимание
тот, кто не знал, как я обычно выгляжу. Он бы просто подумал, что я
необычайно безобразен.
В те дни я не терял контроля над собой. Болезнь не могла взять верх
полностью, но свирепствовала во мне как лихорадка, и я всегда, хотя бы
отчасти, был самим собой. Это было до того, как понадобилась клетка, и до
того, как я рассказал Хелен о болезни. Думаю, было неправильно жениться на
ней, не сказав ей об этом, но я же не ожидал, что мне будет хуже. Да я
уверен, что это не имело никакого значения, - она все равно вышла бы за
меня.
В те ночи, когда это происходило, я ложился спать рано и выключал свет.
Разумеется, у нас были отдельные комнаты. Я говорил Хелен, что нехорошо себя
чувствую, и она не расспрашивала меня. В конце концов она, должно быть,
обратила внимание на регулярность моих приступов, ибо однажды очень грубо
пошутила насчет ежемесячного недомогания, и мне пришлось прочитать ей
строгую лекцию о том, что женщины должны говорить своим мужьям, а чего не
должны.
Но потом мне становилось все хуже и хуже, и наконец я решил больше не
рисковать. Раз в месяц я начал уезжать из города. Ей я говорил, что уезжаю