"Барбара Картленд. Смех, свет и леди [love]" - читать интересную книгу автора

Потом она вгляделась в свой маленький прямой нос, изгиб губ, и
решила, что выглядит очень, очень юной.
"Похоже, ответственной должности мне никто не доверит", - вздохнула
она и задумалась, есть ли способ придать себе более взрослый вид.
Прическа у нее была самая простая.
Тогда в моде были длинные пышные локоны, и девушки гордились, если им
удавалось создать на голове живописное сочетание волн и завитков, Минелла
знала, что они немилосердно жгут волосы горячими щипцами для завивки или
спят в папильотках.
Однако ей совершенно не нужно было прибегать к подобным ухищрениям,
потому что ее длинные, до талии, волосы вились от природы.
Поскольку ей было слишком хлопотно изобретать прически, когда она
была занята хозяйством, тем более что жили они вдвоем с отцом, Минелла
просто расчесывала волосы, как ее учила мать, сто раз проводя по ним
щеткой.
После этого она закручивала их в узел на затылке, закапывала
шпильками и до конца дня больше о них не вспоминала.
Отец Минеллы обращал особое внимание на прическу дочери, когда они
вместе отправлялись на верховую прогулку.
- Терпеть не могу нерях на лошади, - неоднократно повторял лорд
Хейвуд.
Чтобы уж наверняка не давать ему повода для недовольства, Минелла не
только использовала множество шпилек, но еще и надевала сеточку для волос.
Ее волосы были не такие яркие, как у Конни, чтобы сразу же бросаться
в глаза, но оттенка более нежного, как у первых рассветных лучей.
Иногда они отливали серебром, словно их коснулся лунный свет, а на
солнце вспыхивали мягким золотом спелых колосьев или первоцветов, по весне
выглядывающих из-под листьев живых изгородей.
- Может, я и похожа на леди, - сказала Минелла своему отражению в
зеркале, - но только на очень скучную, и я сомневаюсь, что в Лондоне
кто-нибудь посмотрит дважды на маленькую "деревенскую мышку".
Потом, словно даже этот суровый приговор самой себе не в силах был ее
опечалить, она рассмеялась.
Едва ее смех прозвучал в пустой комнате, все лицо Минеллы
преобразилось.
Ее глаза засияли, и она сразу же стала, хотя и не отдавала себе в
этом отчета, очень соблазнительной. В ней было то же несомненное, хотя и
трудно поддающееся описанию обаяние, каким обладал ее отец.
Только у него это было обаяние Пана, а у Минеллы - обаяние феи,
которая, как думала в детстве Минелла, живет в саду среди цветов.
Это было обаяние столь же простое, как у деревьев в лесу, как у
туманов над ручьем, как у звезд, которые мерцали по ночам в ее окне.
Звезды всегда манили ее, потому что мать Минеллы однажды рассказала
ей, что родила ее в полночь в канун Нового года.
Почти сразу после того, как она появилась на свет, отец открыл окно
и, взяв новорожденную дочь на руки, долго слушал колокольный звон,
медленно плывущий в ночной звездной тиши.
- Я помню, - вспоминала мать Минеллы, - что глядя на тебя и твоего
отца, моя душенька, в свете звезд, рассыпанных по всему небу, я думала,
как мне повезло, что два самых чудесных существа на земле принадлежат мне!