"Барбара Картленд. Золотая гондола " - читать интересную книгу автора

ожидании его возвращения из очередного клуба или казино.
Какой суровой была ее жизнь - без всякого намека на доброту и ласку.
Сколько раз они внезапно снимались с места, не заплатив людям, которые
доверяли им. Она вообще подозревала, что им давали в долг только из жалости
к ней.
Но отца все это не волновало. Карты убили в нем все человеческое.
Иногда ей казалось, что вместе с последними деньгами он проиграл и свою
душу. Они переезжали с места на место, и ему было не важно, что это за
город, главное, чтобы в нем можно было играть. И чем меньше у них оставалось
денег, тем хуже и грязнее становились гостиницы.
А потом он заболел. И в результате ревматизма его частично
парализовало, так что он не мог двигать руками и держать в них карты. Хуже
наказания придумать было невозможно. У него было отнято то, ради чего он
жил.
Затем начались визиты к врачам, которым он ничего не платил, а потом у
него появилась навязчивая идея - во что бы то ни стало попасть в Венецию.
Кто-то сказал ему, что там собираются все самые лучшие игроки и играют
только на высокие ставки.
Ему оставалось только рвать и метать из-за того, что у него нет денег
на поездку, как вдруг, совершенно неожиданно, им пришло письмо из Англии. В
нем были деньги, наследство, оставленное одной очень дальней кузиной отца.
Денег было не очень много, и Паолина предложила тратить их предельно
экономно. Но, к несчастью, отец мог думать только о том, что этого хватит на
проезд до Венеции.
- И что мы будем делать, когда попадем туда? - вздыхая спросила
Паолина.
- Не беспокойся, я добуду кучу денег, - уверенно говорил он.
Как хорошо она знала этот голос, этот жадный блеск в глазах, это
полнейшее равнодушие ко всему, что не относилось к игре.
Она умоляла его, вставала перед ним на колени, но он только отмахивался
и ничего не слушал. Она понимала, что не в состоянии оплакивать его. Даже
вчера, когда в бурю его не стало, она не могла заставить себя чувствовать
что-нибудь, кроме легкой грусти оттого, что он умер без исповеди и
священника.
Она подумала, что от страданий последних лет ее сердце, наверное,
онемело. Она сейчас не могла понять, почему ей вздумалось говорить сэру
Харвею о любви. Что для нее означала любовь? Да, по сути, ничего.
Это в детстве у нее была потребность в ней. И она старалась любить
своего отца, так как никого больше у нее не было. Она, как могла, выказывала
ему свою привязанность, наивно веря, что если она любит его, то и он ответит
ей тем же. Только с возрастом она поняла, что ничего для него не значила.
Пока она была маленькой, она представляла для него только обузу,
помеху, от которой он не знал, как избавиться. Когда она повзрослела, то от
нее стало больше пользы. Ведь она могла приготовить еду, когда у них не
хватало денег на рестораны, штопала и гладила его одежду, она даже могла
почистить его ботинки и сходить в ломбард, когда денег не оставалось вовсе.
Он никогда не любил ее! Никогда! Никогда! Тут Паолина обнаружила, что
ее подушка была мокрой от слез. Она пыталась посмеяться над собственной
глупостью. Ей уже давно следовало покончить со всем этим. Она слишком часто
плакала от этого, и в конце концов решила, что такого больше не повторится,