"Барбара Картленд. Недосягаемая " - читать интересную книгу автора

застучали быстрее.
Иван, конечно, понимал происходящее. У него уже был большой опыт, к
тому же восточная кровь сделала из него фаталиста: того, что предначертано,
не миновать.
Но Лидия была сбита с толку. Впервые в жизни ей пришлось испытать не
тихие, поддающиеся контролю эмоции, единственное, как она считала, на что
была способна, а нечто безмерное, нарушающее покой, грозившее лишить
равновесия.
Она так и не вспомнила, что случилось дальше, как все было и что она
говорила. Но неожиданно они с Иваном оказались вместе в саду. Стояла
середина лета, и темнота еще не сгустилась, деревья выделялись темными
силуэтами на фоне сапфирового неба, над головами закружили, стремительно
пикируя вниз, летучие мыши.
Несколько минут они шли молча. Дойдя до границы сада с ровными
дорожками, уложенными плиткой, и искусственным прудом с лилиями, Иван
повернулся и протянул к ней обе руки.
- Можно сказать то, что хочется? - спросил он. Лидия опять сумела
ответить только одним словом:
- Да.
Комок в горле и душившее волнение мешали ей говорить. Он поднес ее руки
к губам и, перевернув, поцеловал ладони.
- Как только увидел тебя, - сказал он, - сразу понял: ты создана для
меня.
Лидия восприняла это как факт. И только позже, оказавшись дома в своей
спальне, она вспомнила, что в тот момент Иван не знал ни ее имени, ни
замужем ли она или нет.
Тогда она поняла, что все это для него не имело значения. Она была
создана для Ивана, как он сразу увидел, стоило встретиться их взглядам. Они
вместе покинули городок. Разумеется, полковник Уиндовер не принял бы Ивана в
качестве зятя, для него это было бы все равно что дать согласие самому
дьяволу. Они поженились и обрели счастье, чем досадили вещунам,
предсказывавшим их скорый разлад.
Не сразу, постепенно, к Лидии пришло понимание, на что она обрекла
себя, выйдя замуж за Ивана. Вначале она была слишком поглощена узнаванием
самой себя и чуть ли не стыдилась собственных бурных эмоций, поднимавшихся в
ней от одного его взгляда, от прикосновения руки. Лидию охватывало смятение
при мысли, что она, которую всю жизнь учили с неодобрением относиться к
любому преувеличению, к любому проявлению чувства, пусть даже отдаленно
напоминающему открытость, теперь дрожит и трепещет от силы любви, неуемной и
ей самой непонятной. Но разве могло быть иначе, раз она так его любила? И в
то же самое время какая-то ее часть оставалась незатронутой. Она могла
отвечать любовью, но не могла предлагать любовь; она могла дарить ему то,
что он просил, но в ответ ничего не просила. И Иван, с его обостренной
интуицией, с его восприимчивостью понимал - от него что-то скрывают.
- Ты меня любишь? - то и дело спрашивал он и, прежде чем она успевала
ответить, продолжал: - Я заставлю тебя полюбить, доверься мне, а если
откажешься, я заставлю тебя... я сломаю тебя! Моя дорогая, моя милая...
И тогда он поднимал ее на руки, покрывая поцелуями губы, шею, грудь.
- Ты нужна мне, нужна, о Господи, нужна вся без остатка! Говори же...
скажи, что любишь меня... скажи... скажи...