"Лин Картер. Тоутский вор " - читать интересную книгу автора

играл веселый огонек.
Фишка хладнокровно улыбнулся. Женщину можно пригвоздить к месту
любопытством. Она никогда не уйдет от вас, пока вы ей интересны.
- Это же элементарно, Берсен, - это прозвучало почти как "Это
элементарно, Ватсон". - Чистая дедукция. Я не могу объяснить, как это у нас,
профессионалов, получается. Интуиция.
После этих слов он посмотрел на нее, чтобы оценить произведенное
впечатление. Берсен смотрела скептически, но, похоже, проглотила утку.
Розовые губы уже раздвинулись, чтобы задать новый наводящий вопрос, но тут в
комнату, шатаясь, вошел Смидли. Руки его тряслись, как будто измученные
артритом, едва удерживая два бокала на иридиевом подносе.
Они отсалютовали друг другу бокалами. Берсен выпила, как это делают не
гурманы - одним движением кисти вылив в себя напиток.
Фишка поступил иначе. Сначала он понюхал, затем подержал жидкость во
рту, в количестве четырех капель, чтобы стимулировать слюнные железы, затем
ополоснул горло, качнув головой влево и вправо, и, наконец, выпил мелкими
глотками, медитируя над Одиннадцатым Коэном "Квантитативной философии"
Монсалетсена.
Берсен смотрела на него с легким недоумением: ей этот ритуал поглощения
алкоголя казался несколько странным. Девушка смотрелась просто шикарно и
обворожительно в лимонно-зеленом дождевике, наброшенном поверх платья цвета
лугового молока. За ее плечами стыдливо краснели небеса Каравеллы.
"Жаль, что она столь бесчувственна к прекрасному", - с сожалением
подумал Фишка. Конечно, бедняжка насмерть влюбилась и пытается отстоять
каждый крохотный дюйм своей свободы. Отсюда все эти колкости и замечания. Ну
да ладно. Все же это вносит некоторую долю пикантности в их отношения. Фишка
видел, как за маской насмешливости пылает глубокое, невыносимое и
неподдельное чувство. К нему, к Фишке.
Тем более, он не любил слишком легких побед, когда ему вешались на шею
и отдавались. Он привык к поклонению, но не желал уз, которые налагает на
человека любовь. Уз любых, даже любовницы, подруги или сожительницы. Он был
игроком и не любил легких выигрышей. Однако осада крепости всегда означала
ее непременную сдачу в конце. Это уж как пить дать. Как гласило одно из его
любимых двустиший-изречений:

Здесь что хочешь, то и стибришь, -
Но дороже личный выигрыш.


Глава 12

Он отставил пустой стакан, звякнув о стол, покрытый стеклом, как раз
между двумя папками.
- Если ты не тянешься за новым стаканом, Фишка, то давай приступим к
делу.
Берсен была в своем репертуаре. Она всегда разговаривала с ним нарочито
развязно и грубовато, как полицейский с завербованным осведомителем. Может
быть, она думала, что этим унижает его... и отыгрывалась? В любом случае,
эти выходки он оплачивал такой же холодностью и неприступностью.
Удостоив ее коротким холодным взором, Фишка стал листать принесенное