"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора

застрелил двух сидящих в ней полицейских. Одним из них был мистер Мазелло.
Мы все переглянулись. Я очень хорошо это помню, потому что у всех рты
были набиты пирожными, и мы усиленно жевали.
- Ты использовал эту сцену в одной из "Полуночей "!
- Правильно, в "Снова полночь". Я снял все в точности так, как это
было в действительности: у старшего сына Мазелло отвалилась челюсть, и изо
рта посыпались крошки пирожного. Потом он вдруг зажмурил глаза и начал дико
выкрикивать: "Рок-н-ролл! Рок-н-ролл!" и продолжал кричать до тех пор, пока
не пришла его мать, и, все так же стоящим на коленях, не утащила его в дом.
- Как ты мог использовать такое, Фил? А что, если кто-нибудь из этих
детей видел твой фильм?
- Так и было. Один из них написал мне письмо, в котором обозвал меня
ублюдком.
- Зачем же ты это сделал?
- Позволь мне закончить. Родители страшно перепугались, что этот
убийца может придти и перестрелять нас, поэтому в тот же вечер упаковали
вещи и рвану ли домой. В машине я задремал и увидел сон, в котором человек
с серебристым бесстрастным лицом гнался за мной, выкрикивая "Рок-н-ролл!"
Потом этот сон периодически снился мне всю жизнь. Он и до сих пор жутко
меня пугает.
Этот Рок-н-ролл буквально травмировал меня. Каждый раз, слыша по радио
или прочитав в газете об очередном убийстве, я вспоминал о Рок-н-ролле. Я
был уверен, что его звали именно так и, скорее всего, это преступление
совершил он. Мать регулярно читала "Нешнл Инкуайрер" и все убийства, мозги
на полу, кровь на стенах, для меня были его рук делом. Каждый представляет
зло по-своему, и мое зло носило облик Рок-н-ролла. Война в Африке? Виноват
Рок-н-ролл. В Дарьене пропал ребенок? Опять Рок-н-ролл. Он был
олицетворением всего плохого. Он заполнял собой все. И каждый раз, когда
мне снился этот сон, он становился все кровожаднее и ужаснее, поскольку в
мыслях я приписывал ему и многое другое.

Саша вздохнула.
- Интересно, сколько же в этих фильмах взято из твоей жизни?
- Больше, чем мне хотелось бы.
- А тебе от этого становится легче? Это что - своего рода катарсис?
- Иногда. Зачастую все лежит слишком глубоко. Как эти катера, на
которых катают туристов во Флориде, сквозь прозрачное днище которых можно
наблюдать за большими рыбами, проплывающими в глубине. Иногда то, что я
снимаю подобные сцены, позволяет мне становиться ближе к вещам, но я лишь
вижу их, вижу их темные тени. И не могу выловить их.
Бывают ночи, когда вы становитесь близки настолько, насколько вообще
возможно. Обычно это начинается с нескольких доз чудесного, всепоглощающего
секса, но потом расцветает, превращаясь в нечто гораздо более глубокое и
необыкновенное. Вы начинаете делать друг с другом то, о чем до этого могли
лишь фантазировать. Затем, немного успокоившись, начинаете рассказывать о
себе или о своей жизни такие потаенные вещи, которые, казалось, никогда
никому и не расскажешь. Уэбер называл подобные ночи "святыми ", и мне такое
название кажется вполне подходящим. С его точки зрения, в зрелом возрасте
мы крайне редко бываем "просто " честными. Нам это либо ни к чему, либо мы
считаем, что в повседневной жизни говорить правду вредно, а потому и не