"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора Многие газеты поначалу называли их "Убийствами Кровавика", но, к
счастью, название не прижилось. Один семнадцатилетний придурок из Саратоги, по-видимому, слишком насмотрелся "Полуночи". И однажды вечером, когда родители оставили его присматривать за малолетними братишкой и сестренкой, он расправился с детишками точно так же, как это сделал Кровавик в одном из фильмов. Мертвые светятся. Я по-прежнему не понимаю почему, но это так. Здесь столько любви, тепла и дружбы... это самое ценное, что только можно себе представить, да к тому же у нас есть еще и - впрочем, нет, скорее, он - это мы сами - чудесный мягкий свет. В принципе, мы действительно очень похожи на светлячков, но все равно, окидывая себя взглядом в первый раз и видя, насколько много у тебя общего с этими малютками, трудно удержаться от улыбки. Кстати, дети, о которых упоминал Уэбер, тоже здесь. Они очень тихие и милые, и я изо всех сил стараюсь стать им другом. Я просто не могу иначе - ведь они здесь по моей вине. Я не верил в это, пока был жив, но теперь понимаю. Это один из аспектов процесса. Тебя учат понимать такие вещи. Конечно же, здесь приходится и заново пересматривать прожитую жизнь, но, как выяснилось, это гораздо интереснее, чем я мог себе представить. Прежде всего, тебе показывают, каковы были ее важнейшие моменты и где именно они имели место. События, которых в свое время ты даже не ощутил и о которых порой вообще не подозревал, хотя именно они придали ткани твоей жизни ее окончательный оттенок. (отец очень быстро кончил, мать лишь похлопала его по спине и мгновенно уснула). Неведомые мне до сих пор моменты истинной боли, подлинного удивления и искренней любви, обитавшие в четырех стенах нашего медленно взрослеющего дома, в тогда еще сравнительно юных сердцах моих родителей, моей сестры, моем собственном. Теперь я пересмотрел все: Джеффри Винсент, зверски убивающий своих маленьких братишку и сестренку, Саша, обнаруживающая в патио мое бездыханное тело, даже то, как погибла мать Уэбера. Мне разрешили показать ему эту сцену, хотя до сих пор подобных прецедентов еще не бывало: никто никогда не получал возможности при жизни узнать даже малую толику всей правды. Ведь это одна из важнейших задач жизни - самостоятельно отыскать сохранившиеся обломки душевных развалин и докопаться до смысла высеченных на них иероглифов. Да и вообще, археология сердца - единственное по-настоящему важное занятие. Вот, например, в нью-йоркской квартире Уэбера на полке стоит несколько фотографий, в том числе и моя. На ней я сижу в его удобном старом кожаном кресле, сцепив руки на животе и положив ногу на ногу. Лицо мое - всегдашний маловыразительный скуластый пиковый туз с хохолком на макушке. Рядом с креслом, на полу, разложены четыре когда-то столь популярных маски Кровавика. В тот день я как раз в шутку преподнес их Уэберу. Я сижу с крайне самодовольным видом в спортивном пиджаке от "Андерсон энд Шепард". На шее - шелковый аскотский галстук с широкими концами, завязанный шикарным идеально правильным узлом. А на полу поблескивают |
|
|