"Джон Диксон Карр. Слепой цирюльник" - читать интересную книгу автора

постановка "Песни о Роланде" - на французском языке, белым стихом. Мне все
это рассказала Пегги Гленн. Говорит, старик сам играл большинство ролей.
Ворочал вместе с помощником тяжеленные куклы и одновременно выкрикивал
стихи. А каждая из них весом под пятьдесят килограммов, не считая доспехов,
меча, сбруи... Марионеток передвигают на специальной тележке, а их руки и
ноги работают благодаря сложной системе проволок. Все эти ухищрения
необходимы, так как куклы в основном сражаются между собой, а
детишки-зрители скачут от восторга и подбадривают бойцов охрипшими голосами.
Понимаете, малышам наплевать на всякие там возвышенные чувства. Скорее
всего, они даже не слушали стихов или не понимали, о чем речь. Спектакль
начинается с того, что на сцену, пошатываясь, выходит Карл Великий, в
золотых доспехах и алом плаще, с мечом в одной руке и алебардой - в другой.
За ним, толкаясь и шатаясь, выкатываются на тележке куклы-придворные, так же
пестро разодетые и с таким же смертоносным оружием в руках. С другой стороны
на сцену выходит мавританский султан со своей свитой, также вооруженной до
зубов. Потом все куклы застывают в самых неестественных позах, а Карл
Великий громоподобным голосом вещает нечто вроде: "Привет вам, судари мои,
умри, несчастный, гранмерси",- и дальше в том же духе белым стихом минут
двадцать. Он объясняет мавританскому султану, что ему нечего делать во
Франции, и пусть он убирается оттуда в преисподнюю,- или еще куда подальше.
Мавританский султан поднимает саблю и разражается ответной
пятнадцатиминутной речью, весь смысл которой в одной фразе: "Как бы не так!"
После этого Карл Великий, издав боевой клич, кидается на противника и со
всей силы врезает ему по голове алебардой.
В общем, тут начиналась настоящая потеха. Куклы набрасывались друг на
друга, словно бойцовые петушки на арене, размахивая мечами и так топая, что
едва не проламывали сцену. То одну, то другую марионетку "убивали" и
сбрасывали с платформы. "Убитая" кукла со страшным грохотом падала вниз,
поднимая вокруг себя облака пыли. Битва грохотала в ее клубах, старый
Фортинбрас носился взад-вперед за кулисами, так как ему надо было говорить
за всех. Дети-зрители были в полном восторге. Потом занавес падал; на сцену,
кланяясь и отдуваясь, выходил старина Фортинбрас. Пот тек у него по лицу
градом. Он был бесконечно уверен - публика неистово аплодировала. Тут старик
произносил речь о славе Франции, а благодарные зрители вопили от восторга,
совершенно не понимая, о чем он толкует... Он был совершенно счастлив: его
искусство ценится по достоинству.
Вы, наверное, догадываетесь, что случилось потом. В один прекрасный
день его искусство "открыли" высоколобые интеллектуалы, и как-то утром
дядюшка Фортинбрас проснулся знаменитым. Его назвали непризнанным гением,
которым британская публика, к стыду своему, пренебрегала. И понятно, что
публика в его захудалом театрике совершенно переменилась. В зале яблоку было
негде упасть от важных господ в цилиндрах, интеллектуалов, обожающих
цитировать Корнеля и Расина. Сдается мне, старик был изрядно озадачен.
Вскоре ему на очень выгодных условиях предложили гастроли в Америке.
Гастроли превратились в сплошной триумф...- Морган перевел дыхание,
помолчал, затем продолжил: - Как я уже говорил, все это мне рассказала мисс
Гленн, которая служит у старого чудака кем-то вроде секретарши и
управляющей. Она устроилась к нему задолго до того, как театр прославился.
Мисс Гленн приходится ему дальней родственницей по материнской линии. Ее
отец был сельским священником или школьным учителем - словом, кем-то в этом