"Джон Диксон Карр. Убийство в музее восковых фигур" - читать интересную книгу автора

новый цилиндр украсился по меньшей мере двумя дырками, и я ругался на чем свет
стоит, а Бенколин посмеивался, когда мы сдавали крикливого джентльмена
жандармам. Поэтому, когда октябрьской ночью, с которой и начинается эта
история, Бенколин позвонил мне и предложил "прогуляться", это вызвало во мне,
как говорят у меня на родине, самые противоречивые чувства. "При полном
параде?" - осведомился я. Бенколин ответил, что нет. Это звучало
обнадеживающе.
Пройдя под розовыми фонарями бульваров, мы оказались в том грязном,
заплеванном и буйном районе вокруг арки Сен-Мартен, где на каждом шагу бордели
и то и дело кто-нибудь рядом с тобой вспахивает носом тротуар. К полуночи мы
добрались до ночного клуба, где намеревались хорошенько выпить. Среди
иностранцев, особенно моих соотечественников, почему-то бытует представление,
будто французы не пьянеют. Весело смеясь над этим нелепым предрассудком, мы с
Бенколином уселись за столик в углу и, пытаясь перекричать ор вокруг, заказали
бренди.
В подвале было очень жарко, хотя электрические вентиляторы работали вовсю,
пробивая туннели в дыму. Голубой прожектор пробегал в темноте по
переплетающимся телам танцующих, и от этого чья-нибудь накрашенная физиономия,
выхваченная на мгновение из тьмы и тут же снова поглощенная вздыбившейся
темной массой, казалась зловещей. Покачиваясь в унисон монотонному завыванию и
топоту, оркестр медленно выводил мелодию танго. Снова застонали трубы,
зашаркали подошвы, музыка стала тише, и невнятно гудящие танцоры одновременно
сделали пируэт, отчего их тени заплясали по залитым синим светом стенам.
Продавщицы, закрыв глаза, медленно скользили в объятиях своих спутников, ведь
из всех танцев танго - самый упоительный и самый страстный. Я наблюдал, как
выплывали из тьмы и снова растворялись в ней напряженные лица, словно
подхваченные черной волной среди ставшего теперь зеленым света; многие из
танцоров были пьяны, и все казались не правдоподобными и жуткими, а между
взрывами гвалта, когда замолкал стон аккордеона, слышалось мерное жужжание
вентиляторов.
- Зачем мы сюда пришли? - спросил я. Эффектным жестом, звякнув блюдцами,
официант запустил через стол наши стаканы, и они, вращаясь, остановились точно
перед нами. Не поднимая глаз, Бенколин ответил:
- Не смотрите сразу... Вон тот человек, в углу, через два стола от нас,
который так явно прячет от меня глаза...
Я осторожно обернулся. Было слишком темно, чтобы видеть отчетливо, но в
какой-то момент зеленый луч прожектора выхватил из тьмы лицо человека, о
котором говорил Бенколин. Этот тип развалился на стуле, обнимая сразу двух
девиц и смеясь вместе с ними. Во время короткой неестественной вспышки я
разглядел блеск черных напомаженных волос, массивный подбородок, горбатый нос
и недвижно уставившиеся на свет глаза. Все это никак не вписывалось в
окружающую банальную атмосферу, но почему - я не мог объяснить. Взгляд этих
горящих глаз, шмыгнувший в сторону вслед за лучом, был странен и напомнил мне
паука, которого спугнули в своем темном углу лучом карманного фонаря. Я
подумал, что при встрече узнаю этого человека.
- Ваша добыча? - спросил я. Бенколин покачал головой:
- Нет, во всяком случае не сейчас. Но у нас кое с кем назначена встреча...
А, вот и он - видите, пробирается к нашему столу? Допивайте.
Человек, на которого он показал, неуверенно пробирался между столиками,
явно смущенный окружающей обстановкой. Он был маленького роста, с большой