"Джон Диксон Карр. Сжигающий суд" - читать интересную книгу автора

Он тогда направился в тот квартал по совету своего друга Вельдена,
преподавателя английского языка, увлекавшегося криминальными процессами.
Вельден сказал Стивенсу:
- Вы будете этим летом в Париже? Прекрасно! Если вы действительно
интересуетесь детективными историями, отправляйтесь по такому-то адресу.
- И что я там увижу?
- Возможно, вы даже встретите там кого-нибудь, кто поведает вам много
интересного. Посмотрим, насколько вы удачливы.
Стивенсу не повезло - он никого не встретил, а общаясь в дальнейшем с
Вельденом, никогда больше не возвращался к этому разговору, но он нашел там
Мэри, случайно оказавшуюся на той же самой улице. Мэри сказала тогда, что
ничего не знает о месте, в котором она очутилась. Увидев за подворотней
старинный двор, она лишь из любопытства вошла. Стивенс обнаружил ее сидящей
на краю фонтана, в центре двора, между древними каменными плитами которого
пробивалась трава. С трех сторон ее окружали балюстрады балконов и старинные
барельефы на стенах. Она тогда была удивлена, что он обратился к ней, как к
иностранке - по-английски. Почему Мэри ему ни в чем не призналась? Дом этот,
вероятно, был тем самым, где Мари Д'Обрэй жила в 1858 году. Затем семья
скорее всего вынуждена была эмигрировать в Канаду, и Мэри, подталкиваемая
любопытством, посетила места, где жила печально знаменитая бабушка. Ее
собственная жизнь до того времени, по всей видимости, была очень тусклой,
если судить по письмам, которые она получала время от времени от кузена
Мэчина и тетушки Чоуз. Иногда Мэри рассказывала Стивенсу какую-нибудь
семейную историю, но он никогда не придавал этим рассказам большого
значения. Поразмыслив обо всем этом, Стивенс решил, что, пожалуй, в
характере Мэри было довольно много странностей. Почему, например, она не
могла выносить одного только вида самой обыкновенной воронки?
Стивенсу показалось, что Мари Д'Обрэй № 1 усмехается, глядя на него с
фотокарточки. Почему бы не прочитать главу о ней?
Мистер Кросс, дав своему произведению степенное название, сразу же,
казалось, постарался взять реванш в наименованиях глав. Правда, первое из
них звучало не совсем удобоваримо: "Дело о неумершей любовнице".
"Мышьяк, - начинает Кросс одно из своих характерных неожиданных
рассуждений, - был прозван ядом глупцов. Но вряд ли можно было найти
определение более неподходящее, чем это!" - Таково мнение мистера Генри Т.
Ф. Родса, главного редактора "Кемикл Пректишнэр", разделяемое, кстати,
доктором Эдмоном Локаром, директором полицейской лаборатории в Лионе. Мистер
Родс продолжает: "Мышьяк - это не яд глупцов, и неверно считать, что его
популярность вызвана отсутствием у преступников воображения. Отравитель
редко бывает глуп или лишен фантазии, как раз наоборот. И если мышьяк еще
так часто используется, так это потому, что он остается наиболее надежным
ядом. С одной стороны, медику трудно диагностировать отравление мышьяком,
если у него нет причин этого подозревать. К тому же, если яд дается в
искусно определенных дозах, он провоцирует симптомы, схожие с симптомами
гастроэнтерита...".
- Добрый вечер, Стивенс! - вдруг услышал он голос позади себя и едва не
подпрыгнул от неожиданности. Поезд замедлял ход, приближаясь к Адмору.
Профессор Вельден, стоя в коридоре, рассматривал его с тем выражением,
которое можно было бы определить как любопытство, если бы лицо его с пенсне
и с маленькими усиками не казалось, как всегда, непроницаемым. Однако