"Джон Ле Карре. Маленькая барабанщица" - читать интересную книгу автора

друзей". А кроме того, как подозревал Алексис, и исходя из интересов
группы его болельщиков, пришедших поддержать своего чемпиона. Силезец
прошел обязательный курс контрподрывной подготовки в Вашингтоне и говорил
на исковерканном языке астронавтов. В качестве вступления силезец сообщил,
что преступление это - дело рук "левых радикалов", и упомянул вскользь
социалистов, "развращающих современную молодежь", что вызвало в публике
гул одобрения. "Ну прямо наш дорогой фюрер", - подумал Алексис, внешне
сохраняя полнейшую безмятежность. "Взрывная волна в подобного рода
постройках распространяется вверх, - говорил силезец, обращаясь к чертежу,
развернутому позади него ассистентом. - В данном случае она нарушила
целостность постройки в ее срединной части, включая второй этаж вместе с
комнатой мальчика". "В общем, здорово рвануло, - угрюмо подумал Алексис, -
почему бы так не сказать и не заткнуться наконец?" Но это было бы не в
характере силезца. Эксперты пришли к выводу, что вес заложенной взрывчатки
равнялся пяти килограммам. Мать выжила лишь потому, что находилась на
кухне.
"Пусть в следующем моем воплощении я стану евреем. испанцем,
эскимосом или каким-нибудь отчаянным анархистом, - решил Алексис, - лишь
бы не родиться снова немцем, отмучился разок - и довольно. Ведь только
немец способен превратить гибель еврейского мальчика в материал для своей
тронной речи".
Затем силезец перешел к чемодану. Дешевый и скверный. из тех, какими
пользуется вся эта шушера: временные рабочие и турки. "И социалисты",
казалось, вертелись у него на языке. Желающие могли свериться с материалом
в своих папках или же изучить уцелевшие кусочки металлического каркаса
чемодана на столе. Или же посчитать, как давным-давно посчитал и Алексис,
что и бомба и чемодан не сулят никаких отгадок. Но ухитриться не слышать
силезца они не могли, потому что это был его день и выступление это
знаменовало его победу над поверженным противником либералом.
Начав с внешних примет, он углубился теперь в содержимое чемодана.
"Устройство, господа, было завернуто в два слоя обертки, - говорил он. -
Первый слой - старые газеты; как показала экспертиза, газеты шестимесячной
давности, по происхождению боннские, концерна Шпрингера". "Весьма разумное
применение", - подумал Алексис. "Второй слой - лоскутья армейского одеяла,
в точности такого, какое продемонстрирует сейчас мой коллега, господин
такой-то из государственной специальной лаборатории". Пока напуганный
ассистент разворачивал для всеобщего обозрения серое одеяло, силезец
горделиво докладывал собравшимся результаты своих блистательных
исследований-Алексис устало слушал знакомые слова: расщепленный кончик
детонатора... микроскопические неразорвавшиеся частицы... подтвердилось,
что это русский пластик, известный американцам как "Си четыре", а
англичанам как "Пи", израильтяне же называют его обычно... механизм,
взятый из дешевых наручных часов... обгорелая, но все-таки различимая
пружина, в качестве которой выступила обыкновенная бельевая прищепка. "В
общем, - заключил Алексис, - классическое, совершенно как из учебника,
устройство".
Бесцеремонно отстранив ассистента, силезец порылся в чемодане и с
важностью извлек оттуда дощечку с собранным на ней макетом устройства,
напоминающим игрушечный автотрек. Сделан он был из покрытой изоляционным
слоем проволоки и оканчивался пластиковым ежом из десяти сероватых