"Томас Карлейль. Французская революция. Гильотина" - читать интересную книгу автора

Могущественные силы должны встретиться в смертельной схватке: вымуштрованная
Европа с безумной, недисциплинированной Францией, и замечательные выводы
получатся из этого испытания. Поэтому представьте себе, насколько возможно,
какое смятение царит во Франции, в Париже. Со всех стен бросаются в глаза
предостерегающие плакаты от секций, от Коммуны, от Законодательного
собрания, от отдельных патриотов. Флаги, возвещающие о том, что Отечество в
опасности, развеваются на Ратуше, на Пон-Неф - над распростертыми статуями
королей. Всюду происходят записи добровольцев, уговоры записаться, прощания
со слезами и некоторой хвастливостью и нестройная маршировка по большой
северо-восточной дороге. Марсельцы хором поют свое могучее "К оружию!",
которое все мужчины, женщины и дети уже выучили наизусть и поют в театрах,
на бульварах, улицах; и все сердца воспламеняются: Aux armes! Marchons! Или
представьте себе, как наши аристократы забираются в разные тайники; как
Бертран Мольвиль лежит, спрятавшись, на чердаке "на улице Обри-ле-Бушер у
одного бедного врача, с которым он был знаком!". Г-жа де Сталь спрятала
своего Нарбонна, не зная, что в конце концов делать с ним. Заставы иногда
открываются, но многие закрыты; паспортов получить нельзя; комиссары Коммуны
с ястребиными глазами и когтями зорко парят над всем нашим горизонтом.
Короче говоря, "трибунал Семнадцатого" усердно работает под завыванье
галерей, а прусский Брауншвейг, покрывая пространство в сорок миль, с
военным обозом, дремлющими барабанами и 66 тысячами бойцов надвигается все
ближе и ближе!
О боже! В последних числах августа он пришел! Дюрозуа еще не был
гильотинирован, когда дошла весть о том, что пруссаки грабят и опустошают
местность около Меца; через четыре дня распространяется слух, что наша
первая пограничная крепость Лонгви пала после "пятнадцатичасовой осады".
Живее же, вы, самозваные муниципальные советники! И они справляются со всем
этим. Вербовка, экипировка и вооружение ускоряются. Даже у офицеров теперь
шерстяные эполеты, "потому что" настало царство равенства, а также нужды.
Теперь говорят друг другу не monsieur, a citoyen, гражданин; мы даже говорим
ты, "подобно свободным народам древности". Так предложили газеты и
импровизированная Коммуна, и все с этим согласны.
Между тем было бы несравненно лучше, если бы указали, где можно найти
оружие. В настоящее время наши citoyens хором поют: "Aux armes!", a оружия у
них нет! Оружие ищут страстно, радуются каждому мушкету. Вокруг Парижа
ведутся даже раскопки, копают и роют на холмах Монмартра, хотя
безрассудность этого ясна и глупцу. Люди копают, а трехцветные шарфы
произносят ободрительные речи и торопят. Наконец постановлением, встреченным
с восторгом, назначаются "двенадцать членов Законодательного собрания",
которые ежедневно должны не только ходить на работы для поощрения, но и сами
прикладывать к ним руки и копать. Оружие должно быть добыто во что бы то ни
стало, ибо иначе человеческая изобретательность провалится и превратится в
глупость. Тощий Бомарше, думая послужить Отечеству и провернуть, как в былые
дни, хорошее дельце, заказал 60 тысяч хороших ружей в Голландии; дал бы
только бог, чтобы ради спасения Отечества и самого Бомарше они поступили
поскорее! В то же время вырывают чугунные решетки и перековывают их на пики;
даже цепи перековывают на пики. Выкапывают свинцовые гробы и переливают их
на пули. Снимаются церковные колокола и переплавляются на пушки; серебряная
церковная утварь перечеканивается в монету. Обратите внимание на стаю
прекрасных лебедей, на citoyennes, которые собираются в церквах и, склонив