"Томас Карлейль. Французская революция. Гильотина" - читать интересную книгу автора

шрифт - так как мы "прекратили" бесчисленных Дюрозуа, Руаю и даже заточили
их в тюрьму - заменяет теперь износившийся шрифт "Друга народа", часто
вырывавшийся из его рук в прежние дурные времена. Мы пишем и редактируем на
нашей "особой трибуне" плакаты с подобающим грозным внушением "Amis du
Peuple" (теперь под названием "Journal de la Republique") и сидим,
наслаждаясь повиновением людей. "Марат - совесть Ратуши", - сказал кто-то.
"Блюститель" совести монарха, как говорят некоторые; несомненно, в таких
руках она не будет лежать завернутой в салфетку!
* Филоктет (греч. ) - царь Мелибеи (в Фессалии). Принял участие в
походе на Трою греческих царей. От руки Филоктета пал Парис. Миф о Филоктете
отразился в трагедиях Эсхила, Еврипида, Софокла.

Итак, мы сказали, что два больших движения волнуют расстроенный ум
нации: движение против внутренних изменников и движение против чужеземных
деспотов. Оба эти движения безумны, не сдерживаются никаким известным
законом, они диктуются самыми сильными страстями человеческой природы:
любовью, ненавистью, мстительным горем, тщеславным и не менее мстительным
национальным чувством и более всего - бледным, паническим страхом! О
законодатели! Разве тысяча двести убитых патриотов из своих темных катакомб
не взывают пляской смерти об отмщении? Такова была разрушительная ярость
этих аристократов в приснопамятный день 10 августа! Да и, отставив в сторону
месть и имея в виду только общественную безопасность, разве в Париже не
находится до сих пор "тридцать тысяч" аристократов (круглым счетом) в самом
злобном настроении, у которых остался в руках последний козырь? Потерпите,
патриоты; наш новый Верховный суд, "трибунал Семнадцатого"*, заседает;
каждая секция послала по четверо присяжных, и Дантон, искореняющий негодных
судей и негодные приемы всюду, где их находит, - все "тот же самый человек,
которого вы знали у кордельеров". Неужели с таким министром юстиции у нас не
будет правосудия? Так пусть же оно будет скорым, отвечают все патриоты, -
скорым и верным!
* Чрезвычайный трибунал, учрежденный 17 августа 1792 г.

Можно надеяться, что этот "трибунал Семнадцатого" будет действовать
быстрее большинства других судов. Уже 21-го числа, когда нашему суду всего
четыре дня от роду, "роялистский вербовщик" (embaucheur) Коллено д'Ангремон
умирает при свете факелов. Смотрите! Великая гильотина, это дивное
изобретение, уже стоит; идея доктора превратилась в дуб и железо; чудовищный
циклопический топор падает в свой желобок, как баран в копре, быстро погашая
светоч человеческой жизни! - Mais vous, Gualches, что изобрели вы? Это? -
Затем следует бедный старый Лапорт, интендант цивильного листа; кроткий
старик умирает спокойно. За ним Дюрозуа, издатель роялистских плакатов,
"кассир всех антиреволюционеров в стране", он явился веселым и сказал, что
роялист, подобный ему, должен умереть именно в этот день, 25-го,
предпочтительно перед всеми другими днями, потому что это день св. Людовика.
Под ликование галерей всех их судили, приговорили и отдали овеществленной
идее - и все это в течение одной недели, не считая тех, кого мы под ворчанье
галерей оправдали и отпустили, тех, кого даже лично отвели в тюрьму, когда
галереи начали реветь, и угрожать, и толкаться5. Никак нельзя
сказать, что этот суд медлителен.
Не стихает и другое движение - против иноземных деспотов.