"Орсон Скотт Кард. Люди на краю пустыни " - читать интересную книгу автора

черном рынке, обнаруженных им в Рифрок-Фармс? Действительно ли он это
сделал для того, чтобы сохранить цивилизацию?
"Да", - убеждал он самого себя.
Теперь по дну водоема уже мчался водный поток. Вода плескалась у самых
его ног. Преодолевая боль, Карпентер поднялся еще на метр. Он должен был
удерживать свое тело строго параллельно склону водоема. Склонившись в ту
или другую сторону, он потерял бы равновесие и скатился вниз. Карпентер
подумал, что используя конвульсивные подергивания ног во время очередного
спазматического припадка, он мог бы, уперевшись носками ботинок в песок,
хотя бы немного дать отдохнуть своим рукам.
Нет, сказал он себе, продолжая мысленный диалог. Он сделал это не для
того, чтобы сохранить цивилизацию. Причиной был самодовольный вид, с
которым расхаживали эти сытые ребята, носившие краденую одежду. У них была
здоровая кожа и пышные волосы. Не испытывая ни в чем нужды, они были
настолько самоуверенны, что их могли вразумить только охранники, тогда как
мелюзга из неимущих семей беспокоилась, хватит ли запасов еды, чтобы
пережить зиму, сможет ли мать выходить младенца и выдержит ли обувь еще
одно лето. Эти воры могли позволить себе отправиться в далекое путешествие
на автофургоне, поехать в Прайс или даже в Зарахемлу - сверкающий город на
берегу Мормонского моря, тогда как дети честных родителей не видели ничего
кроме пыли, песка и красноватых гор, отделявших осваиваемые земли от
пустыни.
За это Карпентер их и ненавидел. Ему была невыносима эта вселенская
несправедливость, когда дети, у которых были здоровые ноги, ходили совсем
не туда, куда стоило бы ходить, и, обладая голосом, использовали его для
того, чтобы говорить глупости. Он ненавидел то, что дети, обладавшие
проворными и послушными пальцами, использовали их для того, чтобы
запугивать и подчинять себе слабых. Он ненавидел их за все несправедливости
этого мира и хотел, чтобы они заплатили за них. Их нельзя было отправить в
тюрьму только за то, что они обладают послушными руками, ногами и языками,
но их вполне можно было отправить туда за воровство урожая, с таким трудом
собранного доверчивыми соседями. Какими бы ни были его собственные мотивы,
он имел все основания назвать свой поступок справедливым.
Вода быстро прибывала. Теперь его ноги уже сносило течением. Он
приподнял локти, чтобы найти для них еще более высокую точку опоры. Но
оторвав руки от земли тотчас заскользил вниз. Его стало сносить сильным
течением. С огромными усилиями ему удалось вернуться в исходную точку
своего восхождения. Из-за разрыва мышечной ткани его левая рука пылала от
боли. Но он все еще был жив. Уперевшись локтем левой руки в землю, он
вытянул правую руку и, поставив ее локоть на более высокую точку опоры,
подтянулся вверх. Он даже попытался воспользоваться пальцами, чтобы
зацепиться за почву кусты полыни или какой-нибудь камень, но так и не смог
разжать кулаки, которые лишь без всякого толка колотили по земле.
"Неужели я такой мстительный, ожесточенный и злой? Возможно. Но какими
бы ни были мои мотивы, они настоящие воры и не имеют ничего общего с теми
людьми, которых предали. Дети, конечно, пострадают и пострадают жестоко.
Ведь власти отберут у них отцов. Но гораздо хуже было бы оставить их отцов
безнаказанными. Ведь тогда дети решили бы, что доверие существует лишь для
глупцов, а честность для слабых. Что с нами будет, если дети научатся
считать и писать, но не научатся не прикасаться к тому, что им не