"Орсон скотт Кард. Искупление Христофора Колумба" - читать интересную книгу автора

Она произнесла эти слова как бы невзначай, но они
затрагивали весьма деликатную тему. Лишь она одна знала, что
он предпринял свое путешествие, следуя повелению Бога.
Священники в Саламанке считали его дураком. Но если бы он
хоть единым словом намекнул, что сам Господь говорил с ним,
его тут же заклеймили бы как еретика, а это означало бы не
только крушение планов достичь Индии. Вообще-то он не
собирался говорить ей об этом: не собирался говорить об этом
никому. Он ничего не сказал даже своему брату Бартоломео,
даже своей жене Фелипе незадолго до ее смерти, и даже отцу
Пересу в Ла Рабида. Лишь неожиданно для самого себя, проведя
час в обществе Беатрисы, он поделился с ней своими
сокровенными мыслями. Не всеми, конечно, а только тем, что
Бог сделал его своим избранником и повелел ему совершить это
путешествие.
Почему он поделился с ней? Возможно потому, что в
глубине души знал: он может доверить ей свою жизнь. Или,
возможно, потому, что ее всепонимающий, проницательный
взгляд сказал ему, что убедить ее может только правда. Но даже
и тогда Колумб не поведал ей всего, иначе и она сочла бы его
безумцем.
Но она отнюдь не считала его таковым, либо же она была
явно неравнодушна к таким безумцам. Это чувство проявлялось
и сейчас, и даже сильнее, чем он ожидал.
- Останься со мной до утра, мой Кристобаль, - сказала
она.
- О сеньора... - неуверенно отозвался он, не понимая,
правильно ли ее понял.
- В Кордобе ты жил с простой женщиной Беатрисой, и у
нее от тебя ребенок. Не станешь же ты утверждать, что живешь
монахом.
- Видимо, мне на роду так написано. Не могу устоять
перед женщинами по имени Беатриса. И ни одну из них даже при
сильном желании нельзя назвать простой или обычной.
Леди Беатриса рассмеялась:
- Тебе удалось польстить сразу двум женщинам, - старой
любовнице и той, которая готова стать твоей новой.
Неудивительно, что тебе удалось одолеть на своем трудном пути
и священников, и ученых. Я даже думаю, что королева Изабелла,
как и я, влюбилась в твои рыжие волосы и огонь, пылающий в
глазах.
- Боюсь, что теперь у меня больше седых волос, чем
рыжих.
- Что-то незаметно, - ответила она.
- Сеньора, - сказал он, - когда я прибыл на Гомеру, я
лишь молился, чтобы завоевать вашу дружбу, о большем я не
смел и мечтать...
- Похоже на начало длинной, изобилующей изящными
оборотами речи, в конце которой мое откровенное предложение
будет отклонено...