"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

отразить противницу простым пинком.
- Ничего, подожду, - сказала Айдабела и оседлала ветку. Она раздраженно
посмотрела оттуда на Джоула. - Иди отсюда, ты.
- Пожалуйста, не обращай на нее внимания, мистер Нокс.
- Иди домой, маменькин сынок, вырезай из бумаги кукол. Джоул стоял, и
ненавидел ее, и желал, чтобы она свалилась и сломала шею. Как всякая
девчонка-сорванец, Айдабела была злая и вредная: парикмахер в Нун-сити знал
ей цену. И толстая женщина с бородавкой - тоже. И Флорабела. Он пожал
плечами и понурился.
- Приходи, когда ее не будет, - крикнула ему вслед Флорабела. - И
помни, мистер Нокс, что я тебе сказала - сам знаешь про что. В общем, умному
- намек...

Два ястреба кружили, раскинув крылья, около далекого желтоватого дыма,
стоявшего, как шпиль, над кухней Лендинга: Зу, наверно, стряпает обед,
подумал он и задержался у обочины, чтобы обратить в бегство толпу муравьев,
поедавших дохлую лягушку. Стряпня Зу ему надоела - вечно одно и то же:
капуста, ямс, стручки, кукурузный хлеб. Сейчас бы он с удовольствием
встретил Снежного человека. Дома, в Нью-Орлеане, Снежный человек каждый день
появлялся со своей замечательной тележкой, звеня замечательным
колокольчиком, и за центы можно было купить целый бумажный колпак дробленого
льда, политого десятью сиропами - вишневым и шоколадным, черничным и
виноградным, целой радугой вкусов.
Муравьи рассыпались черными искрами: думая об Айдабеле, он прыгал и
давил их ногами, но этот палаческий танец ничуть не утишил обиду. Ну,
погоди! Погоди, вот он станет губернатором: напустит на нее полицию, посадит
в подземелье с маленьким люком в потолке и будет смотреть оттуда и смеяться.
Но когда глазам открылся Лендинг, весь его силуэт, развалистый и
затененный листвой, он забыл про Айдабелу.
Словно воздушные змеи, подтягиваемые к катушке, ястребы кругами
спустились так низко, что их тени побежали по драночной крыше. Дым стоял
ровно в жарком неподвижном воздухе - единственный признак того, что тут
живут. Джоул видел и обследовал другие дома, тихие от безлюдья, но ни одного
не было такого пустынного и немого: будто накрыли его стеклянным колпаком, и
ждет там, чтобы обнять Джоула, день бесконечной скуки: каждый шаг в налитых
свинцом туфлях приближал его к этому. Как далеко еще до вечера. И сколько
еще впереди таких дней, таких месяцев?
Подходя к почтовому ящику, он увидел весело поднятый красный флажок, и
хорошее настроение вернулось: Эллен все исправит, устроит так, чтобы он
пошел в школу, где люди как люди. Распевая песню про синицу и стужу, он
открыл рывком почтовый ящик; там лежала толстая пачка писем в
водянисто-зеленых, знакомого вида конвертах. В таких приходили к Эллен
письма от отца. И почерк был тот же, паутина: М-ру Пепе Альваресу, до
востребования, Монтеррей, Мексика. Потом: М-ру Пепе Альваресу, до
востребования, Фукуока, Япония. И еще, и еще. Семь писем, все - м-ру Пепе
Альваресу, до востребования, - в Камден, Нью-Джерси; Лахор, Индия;
Копенгаген, Дания; в Барселону, Испания; в Киокак, Айова.
А его писем среди этих не было. Он точно помнил, что положил их в ящик.
Маленький Свет был при этом. И Зу. Где же они? Ну да, почтальон, наверное,
приезжал. Но почему он не видел и не слышал его машины? Этот расхлябанный