"Лион Спрэн де Камп, Кристофер Сташеф, Флетчер Прэтт. Стена змей (Гарольд Ши #4)" - читать интересную книгу автора

- А теперь тащи-ка мне рубаху праздничную, поелику без задержки желаю я на
деле показать этим гадюкам в Похъёле, как торжества в Стране Героев
справлять следует!
С этими словами он поднялся и направился вокруг стола к Кюллики, занеся
руку за спину. Пока Ши гадал, не собирается ли он отвесить ей затрещину и
как ему самому поступить, если Лемминкяйнен это действительно сделает,
красотка сама избавила его от возможного вмешательства, поспешно
попятившись и бросившись вон из комнаты. Лемминкяйнен вернулся, сел на
место, надолго приник к пивной кружке и утер губы кулачищем.
- Ты готов, о Хароляйнен, заклинать друзей пропавших? - поинтересовался он
у Ши. - Надобно поразмыслить мне малость, дабы стих мой тек гладко.
- Мне тоже, - откликнулся Ши, доставая из кармана лист бумаги и карандаш,
и принялся подбирать подходящие случаю силлогизмы. Приходилось принимать
во внимание тот факт, что одним из основополагающих компонентов финской
магии являлась поэзия, причем далеко не лаконичная. Бельфеба незаметно
подвинулась к тому концу лавки, где сидела мать Лемминкяйнена, и
вполголоса завела с ней беседу. Судя по всему, ей тоже удалось достигнуть
каких-то результатов, поскольку вскоре вид у пожилой леди был уже не столь
мрачный.
Через несколько минут Кюллики вернулась с чистой белой рубахой и чем-то
вроде кожаной куртки, сплошь расшитой перекрывающими друг друга
металлическими пластинками, похожими на рыбью чешую. Все это
обмундирование она положила на скамью рядом с Лемминкяйненом. Герой
наградил ее тем, что силком усадил рядом с собою.
- А теперь обязана ты выслушать одно из величайших моих заклинаний, -
объявил он, - кои слагаю я скоро и верно. Готов ли ты, Харол?
- Почти, - сказал Ши. Лемминкяйнен откинулся назад, прикрыл глаза и
высоким тенорком затянул:

- О далекий Вольтер Пайарт,
В Занаду застрявший дальнем,
Я знаком с отцом твоим, о Вольтер,
Люди звали его Освальт...

Какой-то особой мелодии здесь не было - или, вернее, у каждой строки был
свой собственный мотив.

- Освальт из Атлантик-Сити,
Линдой-матерью рожденный,
Что из Джексонов в Нью-Йорке.
Видишь, всех твоих я знаю...

Он монотонно долдонил все дальше и дальше, а Ши тем временем постарался
сосредоточиться на своих силлогизмах, хотя где-то глубоко в голове у него
уже прочно угнездилось убеждение в том, что этот заносчивый коротышка -
настоящий профессионал. Память у него оказалась просто феноменальной,
поскольку он не упустил ни малейшей по дробности из биографии и связей
Байярда, хоть и слышал их всего лишь один раз.
Лемминкяйнен напевал все быстрее и быстрее и наконец, до предела возвысив
голос, закончил: