"Джеймс Брэнч Кейбелл. Domnei (Сказания о Мануэле - 4)" - читать интересную книгу автора

Бельгард вместе со своим братом, графом Ги, и они привезли из Эгремона этих
затейников. Одетый в пурпур епископ ехал на коне впереди и играл на лютне,
и это не совсем подобающее духовному лицу поведение, кроме его утонченного
брата, никого не удивило.
Вот при каких обстоятельствах Перион начал свою речь. Говорил он с
трудом, так как был поражен красотой и чистотой Мелиценты, а также мешала
ему медленная, тягучая музыка, под которую танцевали Фивейские девы.
Наконец он прервал свой шепот. Мелицента молчала, будто бы придирчиво
рассматривая затоптанные зеленые камыши, покрывавшие, подобно ковру, пол в
этом зале.
Затем Мелицента сказала:
- Вы говорите, что вы не виконт де Пизанж. Вы говорите, что вы
приближенный покойного короля Гельмаса, подозреваемый в убийстве. Вы -
человек, похитивший королевские сокровища... преступник, которого
разыскивает половина христианского мира...
Вот так начала свою речь Мелицента. И он не мог вынести взгляда этих
огромных и нежных глаз, фиолетовый оттенок которых как бы говорил о
присутствии Всевышнего.
И Перион сказал:
- Да, я тот самый, повсюду травимый Перион Лесной. Настоящий виконт -
это мошенник, от ран впавший в белую горячку, чему мы были свидетелями
всего лишь в прошлый вторник. Да, на пороге вашего дома я напал на него,
сражался с ним - но честно, сударыня! - и похитил бриллиантовые украшения
вместе с его бумагами. Затем в силу необходимости я вынужден был устроить
этот маскарад. Насколько я смыслю в танцах, я могу лишь сказать, что
танцевать, не чуя под собой ног, довольно отвратительное занятие, особенно
для самого танцора. Две недели безопасности до отплытия "Траншмера" я
оцениваю по-своему. Вечером, сударыня, корабль встанет на якорь у Манвиля.
Мелицента же весьма странно спросила:
- Возможно, вы не такой уж презренный человек, каким хотели бы
показаться?
- Возможно, я больший глупец, чем подозреваю, поскольку в то время,
как обстоятельства благоприятствуют мне, я решил высказать всю голую и
неприглядную правду. Объявите об этом и увидите, как недавнего виконта
Пизанжа выволокут из зала и после соответствующих пыток через месяц
повесят!
Тут Перион расхохотался.
Затем оба замолчали. Представление же тем временем продолжалось, и
Амфитрион вновь вернулся с войны и пел под окном Алкмены утреннюю серенаду.
Госпожа Мелицента внимала ему.
А через века, как показалось Периону, мягкие, прелестные губы вновь
пришли в движение, и юная Мелицента сказала:
- Вы оскорбили своим невероятным мошенничеством, которому нет
прощения, каждого присутствующего в этом зале. А мне вы нанесли наиболее
глубокую рану. И, однако, признались вы только мне одной.
Перион наклонился вперед. Понятно, что по необходимости они говорили
шепотом. И было удивительно видеть веселье вокруг. Меркурий прощался со
служанкой Алкмены в середине быстрого танца.
- Но вы, - усмехнулся Перион, - милосердны. И поскольку я негодяй, я
хочу воспользоваться этим. Я заперт в крепкой золотой клетке, я попал в