"Владислав Былинский. Конструктор сущностей" - читать интересную книгу автора

донорское тело - этот замаскированный под тело труп - на льду алтаря.
Прыжком в стекло, в зеленый мир, где гигантский змей поднимается над
равниной, до краев заполненной человеческими черепами. Равнодушно глядят
на него воздушные звери, копошатся над черепами переплетенные тела с
выскобленными душами, размышляет о чем-то Занавес, и уродливые лики
умерших, словно в зеркале, отражаются в нем.

В полночь - глухо пробили за стеной древние часы, которых Богун не
помнил, о которых, конечно, ничего не знал, - в плеске дождя, в шуме
листвы прозвучал зов; вспыхнуло вдруг в небе; он поднялся - все равно не
спалось, ведь большую часть дня он провел в забытьи, - подошел к окну и
увидел, как стайка ангелов, отсвечивая в молочных облаках, не спеша
пересекла небосвод; он долго стоял, неотрывно глядя на угасающий след, и
эта слабая розовая полоса казалась ему путеводной нитью.

Сознание возвратилось почти сразу: сквозь кровь на ресницах увидел он
красные огни удаляющегося грузовика. Элли, вполне невредимая и от натуги
шипящая, пыталась вытянуть его из перевернутого лимузина. Богун, с трудом
превозмогая боль, вывалился наружу. Он отделался ушибами - но водителю уже
не поможешь. Кощунственная мысль: им повезло, свидетелей не будет.
Парень за рулем сделал все как надо...
Богун тоже сделал все как надо. Позади громыхнул взрыв, по пустырю
разбежались оранжевые тени, и обернулись на свет, сверкнули окнами далекие
хуторские избы. В это время они уже поднимались на холм. Элли все
толковала о какой-то волшебной башне и упрекала Богуна за то, что он
оставил ее маму на растерзание эскулапам. Элли обвиняла его в том, что он
отнял у них волшебный Шар. Бедное дитя, начитавшееся счастливых сказок.
Но Шар, изредка накаляясь багровым, просвечивал сквозь платок, и в
такие моменты Богуну казалось, что все-таки самое разумное - постучаться в
любую дверь и, представившись двумя глупыми горожанами, неудачливыми
любителями подснежников, попроситься переночевать: - а кто еще? родная,
конечно! наша мамочка нас заждалась, правда, Элли? - тише, любезнейший, вы
любопытны как баба, не обо всем можно говорить при ребенке!
Богун объяснял эти пораженческие устремления капризной натурой
поганцаШара и собственной неуверенностью. Возможно, ему передался страх
Элли.
Девочка держалась хорошо, вот только знобило ее и голос прерывался.

Богун стонал и метался во сне. Хотелось вспомнить - сейчас, немедленно
- чем завершился ночной марш-бросок. Но Мытарь...
нет, Богун, я - Богун! - мог только догадываться об этом.
Кажется, под утро повалил снег и они, затаившись в неглубоком овраге,
грелись у огня; кажется, он нашел нужных людей и оставил девочку в
относительной безопасности, не забыв прикрыть ее подходящей легендой...
Богун знал, что поступил так, как и должен был поступить.

Он проснулся очень рано, памятуя о предстоящем. Поднявшись, окунулся в
неяркое свечение горизонта и оказался по пояс в рассвете; рассвет,
улыбаясь, дышал далекими прозрачными облаками, поднимая все выше над
землей эти бронзовые озаренные небесами взвихрения; заря, как лошадиная