"Дмитрий Быков. Как Путин стал президентом США (новые русские сказки) " - читать интересную книгу автора

Это немедленно вдохновило Юру на создание партии политического пупизма.
Что такое пупизм, не мог объяснить даже зобастый. Вся идеология нового
движения исчерпывалась словами "Где мы, там и пуп". Накачивали Юру к тому
времени так, что в самой гондоле дышать стало почти нечем: весь воздух ушел
в главного пуписта.
По бокам гондолы стояло четверо придворных певцов Юры: Захар, Табак,
Каляг и Хазан. Они гремели в погремушки, дули в дудочки и тем выражали
всенародную любовь. Процессом поддува руководил крутой коротышка по кличке
Таран, давно еле передвигавшийся из-за надетого на нем золота, которое
далеко превышало его собственный вес Он для того и надевал золото, чтобы
прибавить себе весу. Коротышка Цери, любитель побаловаться с пластилином,
заставил все внутреннее пространство гондолы таинственными химерами, общим
свойством которых была шарообразность. Коротышки Минштейн и Хинкин,
ненавидевшие друг друга из-за конкуренции, дрались за право лично
превознести шар и опозорить его врагов.
Эта идиллия могла бы продолжаться весьма долго, если бы в гондоле и
вокруг хватало воздуха. Но поскольку кислород производится все-таки на земле
вследствие процесса, называемого фотосинтезом, в разреженном пространстве
вокруг Юры очень скоро стало трудно дышать, тем более что почти весь воздух
шел на подкачку. Шар так раздулся, что практически полностью затмил собою
солнце, и его огромная тень в кепке легла на просторы бедной страны
коротышек. Правда, был у шара и навязчивый, вполне обоснованный страх. Юра
страшно боялся сесть, и все его окружение эту фобию разделяло, поскольку
было очевидно, что если сядет Юра - сядут и они. Поэтому путь на землю был
им заказан, оставалось только стремиться вверх, и Юрины амбиции вполне такое
стремление оправдывали. Дело в том, что в какой-то момент он стал
подозрительно долго вглядываться своими нарисованными глазками в солнце.
Окружение заметило, что это не к добру, как и многие Юрины инициативы
последнего времени, но перечить боялось.
А что, Петрович, - начал как-то Юра со своими характерными рублеными
интонациями, - не напоминает ли тебе вон тот маленький золотистый шарик
кое-кого своею формою?
О мудрейший! - только и мог выдохнуть Петрович, чьи худшие опасения
сбывались на глазах.
А не кажется ли тебе, Петрович, что я-то побольше буду?
Так знамо! - воскликнул Петрович, на ходу придумывая изощренный
комплимент. - Вы и получше будете, ваша крутость, потому что тот маленький
золотистый шар появляется днем и исчезает ночью, а вы изволите круглосуточно
исполнять свои обязанности!
Соображаешь! - похвалил польщенный Юра. - А еще?
Он уже очень привык к Петровичевой грубой, но витиеватой правде, и
частенько заставлял читать себе вслух некоторые главы из сочиненной
Петровичем (под именем Юры, разумеется) книжки "Я сын твой, небо!". Книжка
начиналась описанием полета Юры над столицей: летает Юра - и видит грязные
крыши, кучи мусора, клубы дыма от экологически нечистых производств... "Нет,
так не пойдет, - думал Юра в книжке Петровича. - Я построю новый Солнечный
город, где установлю новый солнечный порядок!" И так далее, можно цитировать
всю главу, называвшуюся "Мне сверху видно все".
Петрович подумал еще, пожевал губами и выдал требуемый комплимент:
- Все небесные тела без кепок, а вы в кепке! Только Сатурн от зависти