"А.В.Быков, О.В.Кузьмина. Эпоха Куликовской битвы " - читать интересную книгу автора

Близоруко прищурившись, обвел комнату взглядом. Сидящий в уголке, у
печи, мальчишка, старательно пыхтя, соскребал ножом надписи с большого
пергаментного листа.
"Ежели этот лист вчетверо сложить, то будет тетрадь для требника... Эх,
не жалеют латиняне денег-то на пергаменты... Хорошо, что Митька по-латински
не разумеет еще. Вот и не смутит ему душу крыжацкая ересь... А папских булл
у нас еще мно-ого. С этих буквицы соскоблим, да на дело пергаменты пустим, а
латиняне другой год еще нам пришлют. На копеечку, а все же экономия".
Монах снова посмотрел на рукопись и недовольно протер глаза.
- Темно у нас, что ли?.. слышишь, Митяй?!
- А? - мальчишка встрепенулся и с надеждой привстал. - За кваском
сбегать, отче?
- Все бы тебе бегать, пострел, - укоризненно покачал головой монах. -
Запали, вон, лучину. Темно уже.

Монахи пишут летопись. Гравюра Лицевого свода XVI в.

- Ага, - отрок кивнул и, нашарив на подшестке печи кремень с огнивом,
принялся торопливо лязгать железом о камень. Искры полетели на трут, но
огонь что-то не спешил заниматься.
- От печи запали, дурень. Что понапрасну-то лязгаешь, коли печка
горит? - недовольно нахмурился инок.
Мальчишка обиженно закусил губу, но молча отодвинул печную заслонку,
засунул внутрь длинную, тонкую лучину и вынул ее уже ярко пылающей.
- Ну вот. Заслонку-то на место верни, - улыбнувшись, кивнул мальчишке
монах и, закрепив лучину в торчащем из стены поставце, снова посмотрел на
летопись. - Хорошо глазам. Все буквы теперь, аки ясным днем, видны... Пора и
запись делать.
Тщательно заточенное гусиное перо уже лежало у него под рукой, однако
монах не торопился наносить на разлинованный пергаментный лист новые строки.
Сперва он вынул из поясной коробочки и открыл церу - маленькую, удобно
умещающуюся на ладони деревянную записную книжечку со страничками, покрытыми
слоем воска.

Церы (по археологическим находкам в Новгороде)

Положив книжечку рядом с листом, старец прочел сделанную вчера на цере
для памяти надпись:
"Той же зимы, в день святого отца Симеона и Анны пророчицы, в то время,
когда заутреню благовестят, тысяцкий московский Алексей Петрович Босоволков,
по прозванию Хвост, убиен был от княжьих бояр великих Михаила и зятя его
Василия Васильевича Вельяминова. И брошен был среди града на площади..."
"Ох, нехорошо... Нехорошо-то как получается, - с досадой подергал себя
за бороду инок. - Натворят делов бояре, а я пиши. Князь-то Иван Иванович в
Орду уехамши. И бояре Вельяминовы утекли из Москвы, от греха подальше, с
семьями. В Рязань ли, дальше ли в Орду, неведомо. А мне запись делать пора.
Куда еще тянуть-то? Март на носу. Год заканчивается[1].

Футляр для церы