"Марсель Байер. Летучие собаки " - читать интересную книгу автора

партийной эмблеме: звук, идущий от оратора в небо, не должен затеряться.
Ночь давно кончилась, но на улице по-прежнему темно. С громадной
свастики прямо надо мной падают набухшие капли дождя. Одна бьет в лицо.
Рассеянный свет.
Внизу идет инструктаж дружинников:
- Доставляем на место инвалидов с ампутированными конечностями. Быстро
пересекаем поле. Останавливаемся на разметке. Во время перебежек -
предельная собранность. Предупреждаю: никаких столкновений.
Вот уже пускаются рысью первые мальчики из гитлерюгенда. В нависшем над
стадионом тумане их почти не разглядеть: бегут, толкая перед собой пустые
инвалидные коляски. До обеда нужно несколько раз прогнать парад от начала до
конца, чтобы встреча инвалидов мировой войны и непригодных к службе прошла
без заминок. Публику во время репетиций заменяют расставленные вдоль сцены
стулья. На мокрых деревянных подмостках кого-то уже занесло, парень прямо с
коляской падает на ограждения. Тут же крик:
- Чертов идиот! Если после обеда учудишь что-нибудь подобное, пеняй на
себя. Одна промашка - и будет объявлено штрафное построение. Теперь еще раз,
сначала! Все без исключения. Назад, в катакомбы! Потом на исходные позиции,
живо!
Как же шарфюрер издевается над парнями! А эти дети - в такую рань, ведь
еще не рассвело, - не смея даже пикнуть, терпят его визгливый голос. Неужто
они так покорны и готовы, стиснув зубы, сносить любые оскорбления и этот
хулиганский тон лишь потому, что он прочит: движение, в котором они
участвуют, сделает из них настоящих мужчин? Неужели и правда верят, что со
временем в их молодых глотках будут рождаться такие же интонации?
Взгляд задерживается на перепуганном мальчике, который украдкой
потирает замерзшие руки. Поднимаю намокший воротник пальто, он касается
горла - холодно, даже мурашки бегут по телу. Пальцы просто ледяные,
безнадежно закоченели и не в состоянии держать сигарету. Появляются мужчины
с мотками кабеля и начинают прокладывать между расступающимися парнями
дорогу к сцене. Но прежде чем здесь, наверху, установят проводку, кто-нибудь
должен переговорить с начальником отряда декорирования: из запланированной
композиции с дубовыми ветками ничего не выйдет, так как ими решено забросать
землю. Кабели тщательно приклеиваются и через дырки в полу трибун проводятся
вниз. После выступления оратор пожелает сойти к слушателям, и ничто не
должно мешаться у него под ногами.
Уже устанавливают свет. До нас, акустиков, дело дойдет в последнюю
очередь. Шарфюрер начинает нервничать - вывести слепых сложнее, чем
казалось; гитлерюгендовцам с колясками приходится попотеть:
- Тормоз на себя! Инвалиды-колясочники, на месте стой! Потом собаки со
слепыми. Держаться белой разметки. Палки под мышкой. Вот встанут по местам,
тогда пусть тычут в землю сколько влезет.
Сюда и впрямь навезли слепых, чтобы провести репетицию. Одни шарахаются
от овчарок, другие путаются в поводке, того и гляди кто-нибудь шлепнется в
грязь. Молодые псы сбиваются с пути или в растерянности топчутся на месте.
Шарфюрер на грани паники - слышно по голосу - нападает на мальчиков:
- Проводите! Проводите! Скорее проводите разметку для собак, жирнее,
чертите двойные, тройные линии! Иначе собаки их не увидят.
Один из слепцов замирает перед прожектором и греется в теплых лучах.
Его пес-поводырь натянул поводок. Но человек словно врос в землю. В очках из