"Виктор Васильевич Бычков. Эстетика " - читать интересную книгу автора

как сакрально-онтологическая сущность. Он не только обозначает нечто иное,
но и реально являет его, обладает его энергией, предстает "живым
взаимопроникновением двух бытий". Символ - это "явление вовне сокровенной
сущности ", обнаружение самого существа, его "воплощение во внешней среде".
О. Павел распространил здесь на символ вообще древнееврейское понимание
имени как реального носителя сущности именуемого (являясь в данном случае
одним из активных теоретиков имяславия) и византийскую концепцию
литургического символа, которую поздние отцы Церкви относили только к
культовым (литургическим) символам17 .
У Флоренского к таким символам прежде всего относится икона, которую
он считал высшим достижением изобразительного искусства. Икона, как и любой
символ, в его понимании предельно онтологична. Иконописец поэтому не просто
пишет изображение, как мирской художник, но своей кистью открывает окно,
через которое вы видим сам оригинал. Отсюда сакральный "реализм" иконы -
православному сознанию она представляется "некоторым фактом Божественной
действительности", суть которого не поддается рациональному пониманию и
вербальному описанию. Являющая себя в иконе метафизическая сущность
требует, чтобы в изображении не было ни одного случайного элемента. Суть
идеальной иконы - в "незамутненности соборно передаваемой истины".
Гарантами этой "незамутненности" выступают духовный опыт иконописцев или,
чаще всего, руководящих их работой духовных подвижников и иконописный
канон.
Ему Флоренский уделяет много внимания как основе творческого метода
иконописцев, носителю соборно обретенного духовного опыта. Канон, убежден
он, не стесняет художника и не ограничивает его, но напротив подкрепляет и
многократно усиливает его личный творческий опыт достижениями
предшествующих поколений. В каноне "всечеловеческая" истина воплощена
наиболее полно, естественно и предельно просто. Художнику, усвоившему его,
"в канонических формах дышится легко: они отучают от случайного, мешающего
в деле, движения. Чем устойчивее и тверже канон, тем глубже и чище он
выражает общечеловеческую духовную потребность: каноническое есть
церковное, церковное - соборное, соборное же - всечеловеческое"18 .
Интересуясь всеми аспектами иконописания, Флоренский разработал
настоящую философию и эстетику иконы. Большое внимание, в частности, он
уделил так называемой обратной перспективе, т.е. системе особых приемов
организации изображения в иконе. При этом он показал, во-первых , что такая
система (или обратная перспектива) наиболее полно отвечает духовной
сущности иконописи и, во-вторых , она вообще наиболее органичный, глубокий
и универсальный способ композиционного решения в изобразительном искусстве
и с точки зрения целей этого искусства, и в смысле естественности его
восприятия зрителем. Напротив, "прямая перспектива", наиболее активно
вводимая в искусство со времен Возрождения ("возрожденским искусством" в
терминологии Флоренского), - свидетельство утраты живописью своих глубинных
духовных оснований, ее погони за внешним подражанием видимым формам
предметов, т.е. свидетельство кризиса искусства.
Создавая иллюзию пустого евклидова пространства, эта перспектива
уводит зрителя от самих " вещей " (на которых делался главный акцент как на
предметах-символах в средневековом искусстве) в пустоту, т.е. способствует
нигилистическому отношению к миру, она создает "однородное пространство",
"враждебное цельности и самозамкнутости художественного произведения и