"Дино Буццати. Рассказы" - читать интересную книгу автора

чем мы думаем, - событиями и фактами, которые на первый взгляд зависят от
чистой случайности, в общем, мысль, что тут не обошлось без своего рода
провидения, перста судьбы, так сказать, раз именно мы - Франческо и я -
оказались именно там, именно в ту ночь и именно в тот час, чтобы иметь
возможность подобрать сокровище, которое в противном случае было бы навсегда
утеряно, - все это да еще моя слабость к аргументам из области
иррационального укрепили меня в мысли, что в маленьком бумажном шарике
заключена великая тайна, стихи сверхчеловеческой силы и красоты. А
уничтожить плод своего труда поэта побудило горькое сознание, что он никогда
больше не сможет подняться до подобных высот. Ведь известно, что художник,
достигший в своем творчестве вершины расцвета, неизбежно начинает
скатываться вниз и поэтому склонен ненавидеть все, что создано им раньше и
что напоминает ему о навсегда утраченном счастье.
Пребывая в такой уверенности, я предпочитаю хранить неприкосновенной
драгоценную тайну, заключенную в бумажном шарике; я берегу ее в расчете на
какое-то туманное будущее. И как ожидание чего-то хорошего приносит гораздо
больше радости, чем обладание им (поэтому разумнее смаковать, а не
удовлетворять сразу же эту поразительную разновидность вожделения,
подкрепленного сознанием, что все еще впереди; по-видимому, ожидание, не
отягченное страхом и сомнением, и является единственной формой счастья,
доступной человеку), как весна, несущая в себе обещание лета, радует
человека больше, чем само лето - долгожданное исполнение этого обещания, так
и предвкушение блистательной и доселе не известной поэмы, возможно, даже
выше того художественного наслаждения, которое дает нам непосредственное и
обстоятельное знакомство с ней. Мне могут возразить, что все это плод моего
слишком разыгравшегося воображения, что таким образом можно докатиться до
всяких мистификаций, до блефа. И все же, если мы оглянемся назад, то
убедимся, что у самых прекрасных и сильных наших радостей никогда не было
более прочной основы.
Впрочем, не в этом ли вся тайна поэзии, принявшая в данном случае одну
из своих крайних форм? Кто знает, возможно, поэзия вовсе и не нуждается в
открытом и общепонятном языке, в каком-то логическом смысле, в том, чтобы ее
слова складывались в членораздельные фразы или выражали какие-то разумные
понятия. Или еще: слова, как в нашем случае, могут быть разорваны на куски,
перемешаны в кучу отдельных слогов. Больше того: чтобы наслаждаться чарующей
красотой, постигать силу этих слов, их вообще не нужно читать. Выходит,
достаточно посмотреть на них, достаточно к ним прикоснуться, физически
ощутить их близость? Возможно, так оно и есть. Прежде всего, и это самое
главное, надо верить, что в той вон книжечке, на той странице, те стихи, те
знаки и являют собой шедевр. (См. Леопарди, "Дзибальдоне": "Прекрасное очень
часто прекрасно лишь потому, что его принято считать таковым".) Когда я,
например, открываю ящик и сжимаю в руке тот самый бумажный шарик, в котором
среди скомканных обрывков таится, быть может, черновик стихов - не знаю,
такова, как видно, сила самовнушения, - я вдруг, словно по волшебству,
начинаю чувствовать себя бодрее, легче, счастливее, меня манит к себе свет
духовного совершенства; а откуда-то издалека, из-за горизонта, начинают
приближаться ко мне горы, одинокие горные вершины. (Пусть даже в этом
бумажном шарике - всего лишь черновик анонимного письма, которым автор решил
погубить кого-то из своих коллег.)