"Михаил Бутов. Мобильник" - читать интересную книгу автора

существовать в дороге. Мои мысли были дома, в Москве, блуждали по офисам
фирм, предоставляющих необременительную и доходную работу, отличных фирм,
куда я не попал и теперь не попаду уже никогда, потому что, конечно же,
упустил, отправившись черт знает куда, какой-нибудь решающий для моего
будущего шанс, момент. Я буквально видел других счастливцев за офисной
выгородкой, за тем столом, за тем монитором, за которыми должен был сидеть
я, если бы не согласился на эту глупую авантюру. И сердце сжималось от
осознания необратимости сделанного шага.
Что мне мешало повернуть назад, бросить все, бросить Пудиса? Но я был
новичок, совершенно неопытен в такого рода безбашенных поездках, воля у меня
была угнетена, я элементарно боялся, просто не представлял себе обратный
путь в одиночестве, без денег... Мы уже разделялись: от Варшавы до Познани
ехали порознь, в разных машинах, но это было совсем другое дело, я все время
помнил, что Пудис либо чуть впереди, либо нагоняет меня, что рано или поздно
мы встретимся в назначенном месте и мне ничего не придется делать одному. Я
канючил про себя: Пудису нечего терять, жизненный успех не интересует его,
потому что его-то время точно ушло, безвозвратно, и он наверняка знает об
этом. Чем он, собственно, зарабатывает? Сисадмином, обслуживает в небольших
конторах локальные сети? Не то чтобы серьезный специалист, насколько я
понимал, так, ремесленник, - карту вынул, карту вставил, связь, настройки...
А у меня-то другая планка. Совсем другая. Я люблю, как все нормальные люди,
развлечься и поменять обстановку, но я терпеть не могу даром терять время, а
уж тем более тратить его, специально изобретая себе тяготы и сложности. То,
что с нами сейчас происходит, можно назвать развлечением?
Но я до поры просто не замечал - а час от часу мне становилось в дороге
лучше, проще, легче. Я пообвыкся: исчезла понемногу сонливость (помогало,
что вид за окном здесь менялся довольно живо и не было длинных прямых стрел,
монотонности русской трассы), наконец-то пропал дрожащий заячий хвостик
тревоги в груди, в мыслях. Мерная, мужиковатая в добром смысле дорожная
деловитость Пудиса исподволь лечила меня, успокаивала. Пудис не стеснялся
при всяком удобном, а то и не вполне случае предлагать каждому
встречному-поперечному копеечные услуги. Мойка автомобильных стекол, скажем,
вещь проблематичная, по уму тут нужны склизы, какая-нибудь специальная
химия, да и вообще это не очень принято - водилы пугаются, когда
набрасываешься на их блестящий автомобиль. Но можно найти в помойном пакете,
разорвать на тряпки старый комбинезон, прихватить мыло в туалете на
заправке, набрать воды в пластиковые бутыли и протирать колесные диски - это
владельцев машин, как правило, радует, и они вполне готовы, принимая еще во
внимание твой статус странника, сунуть тебе в ладонь несколько монет или
банкноту. И денег все время как-то хватало - на самую дешевую еду и выпить
горячего кофе в придорожном Макдоналдсе, в забегаловке. Пудис мысли не
допускал, что у него что-нибудь может не получиться, не сойтись.
Немецкого не знали ни я, ни он (смеха ради мы пересчитали слова,
известные нам на двоих, причем за киношно-фашистскую часть отвечал главным
образом Пудис: яволь, айн-цвай-драй, хенде хох, дранг нах остен, руссише
швайн и матка-млеко-яйки; битте, конечно, герр-фрау, йа-йа натюрлих,
ауфвидерзейн и гутен таг; шен - вроде бы то же самое, что и гут; и еще нихт
шизен - но точно вспомнить, что это такое, мы так и не смогли). Но и без
языка в Германии Пудис ориентировался отлично и творил просто чудеса: чутьем
разыскивал места, где у таких, как мы, был шанс немного заработать