"Михаил Бутов. Мобильник" - читать интересную книгу автора

прислушивались, мы все и всегда должны были выглядеть веселыми и
раскованными - такое правило. Но хотя мы вроде бы умели ценить свободное
времяпрепровождение и нам были доступны самые разные способы расслабиться, в
мозгах не останавливаясь работали совершенно одинаковые калькуляторы. В
наших компаниях, даже если мы уезжали за тридевять земель, стоило иссякнуть
обсуждению событий и впечатлений нынешнего дня, разговоры неминуемо
поворачивали на одно: фирмы, вакансии, зарплаты, перспективы. Поэтому такие,
как мы, выбирают по вечерам клубы с громкой музыкой - она не дает продолжать
однообразные опостылевшие беседы и даже почти заглушает монотонные голоса в
черепе.
Пудис не строил из себя какого-нибудь учителя, гуру, и не был им, не
был героем или камикадзе - по крайней мере когда я его знал. У него не
имелось, разумеется, никакого учения, не было даже оформленных мыслей насчет
того, как должен быть устроен человеческий дух и жизнь и как такого
устройства добиваться. Хотя, я уверен, Пудис задумывался об этом. У него не
было в отношении меня никаких намерений, мы просто подружились. Но так
получилось, что только Пудис сумел избавить меня от счетной машинки в
голове. Я уже чувствовал странную неуверенность - как Нео в начале первой
"Матрицы". С миром - во всяком случае, с моим миром - явно что-то было не в
порядке. Вроде бы я был озабочен вещами самыми что ни на есть реальными,
приземленными. Но чем плотнее я в них увязал, тем... ну, это не так просто
объяснить... мир вокруг меня словно бы начинал эдак мерцать, как мерцает в
фильмах экран телевизора перед тем, как пропадут кадры мирного сериала и
появится рожа какого-нибудь захватчика-фантомаса, намеренного сделать
человечеству злорадное заявление. Все меня как будто подначивало: мол, это -
только раскрашенная оболочка, кольни в нужном месте, да что там в нужном, в
любом - и она сдуется, расползется. Ну, не то чтобы я постоянно думал об
этом, я как раз почти не отдавал себе в этом отчета. Меня, в общем-то,
устраивал мой образ жизни. Я не собирался ничего менять. А вот душа (что бы
это ни значило) уже, оказывается, терпеть не могла, уже торопилась оболочку
вспороть, принять красную таблетку и узнать, что ложки нет. В дверь
позвонили - и я последовал за белым кроликом.
При помощи таких вот сравнений я однажды, уже много позже, попытался
объяснить Пудису свое тогдашнее состояние, объяснить, что он сделал для
меня, даже не подозревая об этом. Но обнаружилось, что "Матрицу" Пудис не
смотрел - белые кролики и красные таблетки только запутали его, потому что
наводили на мысль об "Алисе в Стране чудес". И больше я к этой теме не
возвращался - не возникало повода, настроения, подходящего момента.

Пудис позвонил мне в дверь поздним вечером, в самом начале осени. Года
полтора, как мы были знакомы. И с ходу предложил отправиться с ним в Европу.
Согласиться было немыслимо. Я только что вернулся из дорогущей поездки в
Лондон по приглашению, которое моя актуальная на тот момент подруга устроила
нам с ней и еще своей сестре с мужем. Моднючие клубы, кое-какие стильные
покупки, знаменитые лондонские такси, ресторанчики и двухместный номер в
гостинице за две недели более чем успешно высосали мои финансы, которых в
другой обстановке могло бы хватить на три месяца. Хорошо, за квартиру было
заплачено вперед. Я лихорадочно наводил справки о вакансиях и рассылал по
наводкам резюме. Надвигались первые собеседования. Не стоило даже обсуждать
возможность куда-то сейчас заново сорваться.