"Ариэль Бюто. Самурайша" - читать интересную книгу автора

- Ну а ты, Хисако?
- Я никогда не убегала из больницы в чемодане!
Девушка улыбается и замолкает. Эрик знает - больше Хисако ничего о себе
не расскажет. Она говорит на изумительном французском, но в ее родном языке
нет притяжательных прилагательных, а первая заповедь любого вежливого
японца - не выпячивать свое "я". Все, что Эрик знает о Хисако, она открывает
ему безотчетно, за роялем. Глубина, умение сострадать, честность... Что же,
для начала неплохо. После того как она сыграла на занятии сонату D.960
Шуберта, сам профессор Монброн смотрит на нее другими глазами. Хисако не
играет Шуберта - она его проживает и понимает, как брата-близнеца. Профессор
Монброн слушает Хисако, он воспринимает ее как чудо, ему нечего рассказать
этой девочке о музыке Шуберта, но он снова и снова просит Хисако играть,
словно надеется разгадать ее тайну.
До появления Хисако все ученицы из Японии были для профессора Монброна
дурочками на одно лицо, которых родители посылают во Францию для завершения
"фирменного" - парижского - образования. На международных конкурсах они
выглядят бледно, но часто побеждают настоящих, глубоких музыкантов - и все
благодаря "точности обработки", как у швейной машинки! Хисако поколебала
убежденность профессора.
- Мне пора. Спасибо за ноты. И за кофе.
- Мы скоро увидимся?
- В среду, в десять, в зале Пуленка - будем репетировать.
Эрик чувствует себя идиотом. Хисако не из тех, кто может назначить
свидание "не по делу". Ему следует благодарить небеса за то, что профессор
Монброн решил объединить их в дуэт для Дюссельдорфского конкурса.
Хисако уходит. Эрик провожает взглядом маленькую фигурку в сером.
Никакого изящества в манере держаться, ноль элегантности в одежде - но Эрик
покорен. Хисако спустилась в метро, Эрик поворачивает голову и натыкается на
собственное отражение в висящем на стене зеркале. Он изумлен, но не отводит
взгляд, намеренно подвергая себя "пытке разглядыванием", он чувствует себя
жертвой чудовищной несправедливости и упивается жалостью к себе. И верно -
кто способен распознать величие души и тонкость чувств за этим грубым лицом
с унылым носом? Ну да, он влюблен в маленькую японку. Но эта любовь чиста, у
него нет похабных мыслишек на ее счет. У Эрика есть мечта - поместить Хисако
в хрустальный шар и любоваться ею, стоя на коленях, ловить каждый взмах
ресниц, обрамляющих раскосые, похожие на черных рыбок, глаза, терпеливо
ждать, когда она сама захочет что-нибудь о себе рассказать. Эрику не нужны
излишние подробности - он не хочет, чтобы Хисако утратила ореол загадочной
женщины.
- Любуешься собой?
Эрик краснеет и отрывается от зеркала. Катрин целует его и приземляется
на банкетку, точнехонько на то место, где сидела Хисако.
- Ты как будто не рад меня видеть!
- Конечно, рад, очень даже рад. Ты прекрасно выглядишь! - протестует
Эрик, глядя на два заштукатуренных кольдкремом прыща на подбородке девушки.
- Я столкнулась с желтолицей китайсой. Держу пари - вы снова
встречались.
- Хисако - японка!
- Да какая разница... Так у вас было свидание?
- Я отдал ей ноты. Монброн хочет, чтобы мы сыграли в четыре руки в