"Александр Бушков. Брежнин луг (Авт.сб. "Волчье солнышко")" - читать интересную книгу автора

- Ну что ж, ведь ее еще не сняли?
- Да году-то еще не прошло. А ты посмотри на нее: на чем кресло
держится...
Все опять притихли.
- А у нас такие слухи ходили, что, мол, прокуроры по земле побегут,
законы соблюдать заставят, распределители закроют, самолеты полетят с
опергруппами, а то и самого Мишку увидят.
- Какого это Мишку? - спросил Костя.
- А ты не знаешь? - с жаром подхватил Илюша. - Ну, брат, откентелева же
ты, что Мишки не знаешь? Сидни вас в исполкоме сидят, вот уж точно сидни.
Мишка - это будет такой человек удивительный, который придет, и ничего ему
сделать нельзя будет. Захотят ему, например, глаза отвести, выдут на него
с липовыми отчетами и повышенными обязательствами, в свете и в ответ на
происки единогласно принятыми, а он вот так глянет - и сразу поймет, что
глаза ему отводят. Ну и будет он ходить по селам и городам и все
переделывать, ну а сделать ему нельзя будет ничего. Уж такой он будет
удивительный лукавый человек.
- Ну да, - продолжал Павел своим неторопливым голосом. - Такой. Вот
его-то и ждали у нас. Крикнул кто-то: "Ой, Мишка едет! Ой, Мишка едет!" -
да кто куды! Старостин наш дачу собственную с перепугу спалил, Кузькин
фартук напялил и шашлыки продавать стал - авось, думает, изверг за
кооператора примет да помилует; Дорофеича до сих пор из трансформаторной
будки не выманят - кричит, что он электроток и ему там самое место
обитать. Таково-то все всполошились! А он и не приехал...
Настало молчание.
- Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, - раздался вдруг детский голосок
Вани. - Гляньте на божьи звездочки - что пчелки роятся! Как на почетном
президиуме! - Павел встал и взял в руку пустой котельчик.
- Куда ты? - спросил его Федя.
- К машине, коньячку зачерпнуть.
- Смотри Серому Домовому не попадись! - крикнул ему вслед Илюша.
- А правда ли, - спросил Костя, - что Акулина все и потеряла, как к
Серому Домовому попала?
- С тех пор. Какова теперь! Знать, не ожидала, что ее скоро вытащут.
Все и подписала, все рассказала, где зарыто, где замуровано. Дочиста
выгребли...
- А помнишь Васю? - печально прибавил Костя. - Того, что погорел? Уж
какой хват был! Мать-то его Феклиста, уж как же она его любила. Другие
бабы ничего, как увидят, что им в дом тащут, так только радуются. А
Феклиста, бывало, как станет кликать: "Опомнись, мой соколик! Вернись в
народ, вернись! Добром не кончится, конфискация грянет!" И как в воду
глядела...
Павел подошел к огню с полным котельчиком в руке.
- Что, ребята, - начал он, помолчав, - неважно дело. Я Васин голос
слышал. Только стал я к коньячку нагибаться, вдруг зовут меня Васиным
голоском: "Павлуша, подь сюды". Я отошел. Однако коньячку зачерпнул.
- Ах ты напасть! Ах ты свежие ветры! - проговорили остальные.
- Ведь это тебя Серый Домовой звал, Павел, - прибавил Федя. - А мы
только что об нем, о Васе-то, говорили.
Мальчики приутихли. Они стали укладываться перед огнем. Я кивнул им и