"Александр Бушков. Континент (Авт.сб. "Волчье солнышко")" - читать интересную книгу автора

подчинить людей ложному учению или ошибочной теории, здесь нет места дутым
авторитетам, здесь, по существу, бессильны начетчики, подхалимы, изрядно
напакостившие в свое время и продолжающие пакостить, хотя и в неизмеримо
меньших масштабах, идейные вожди... Те, кто послал вас сюда, уверены, что
тут высадились какие-нибудь орионцы. А если нет? Если параллельные миры -
на самом деле Ирреальный Мир? Долго, очень долго он прорывался в
реальность, иногда кое-где это удавалось, и тогда появлялись алхимики,
изготовлявшие золото из говна, телепаты-провидцы, колдуны, Бермудские
треугольники, летающие тарелки, люди, способные читать пальцами и
превращаться в зверей... Недаром люди так тянутся к ирреальному, всегда
тянулись, и в результате возникали религии, общества сторонников летающих
тарелок, клубы любителей фантастики...
- Это гипотеза?
- Да, - сказал Савва Иваныч. - Пожалуй, она и есть истина. Разумеется,
я не всезнающий господь, так что не спрашивайте меня, каков механизм
Ирреального Мира Круга и какие законы управляют им. Разве это так уж
важно? Мы, по сути, до сих пор не знаем, что такое электричество и откуда
при определенных условиях берется электромагнитное поле, однако широко
используем и то и другое. Оставайтесь здесь, Гай. Вы еще молоды. Вы не
успели закоснеть. Что вас подстегивает уйти из Круга? Страх? А он ли?
Долг? Но не все долги нужно платить. Профессия, быть может? Но все, что вы
еще напишете там, будет всего лишь бледным слепком, меркнущим перед
Кругом, и вы отлично знаете это. Идеалы? Но не является ли вселенским
идеалом место, где никаких идеалов нет? Задумайтесь над моими словами,
хорошенько подумайте, Гай...
Машина остановилась перед стеклянным фасадом, над которым пылала
ало-голубая вывеска: "У сорванных петлиц". Перед входом высилась статуя
Сталина из белого мрамора. Великий вождь задумчиво смотрел вдаль, и у
квадратного постамента сиротливо лежал один-единственный миртовый веночек
с надписью на ленте: "От Сивой Кобылы". Сама Сивая Кобыла бродила тут же и
о чем-то бредила вполголоса, постукивая копытами в такт.
Они вошли внутрь, оглядываясь с любопытством. Большой квадратный зал
напоминал обычную столовую: столики на металлических ножках, обтянутые
коричневым кожзаменителем стулья, из двадцати люстр горели всего три, и
полумрак размывал четкие контуры предметов и вещей. Зал был пуст, только у
двери сидел молодой Подпоручик с золотыми гусарскими погонами и, пощипывая
струны гитары, тихо напевал:

Сестричка госпитальная,
любовь моя печальная,
любовь моя кристальная,
прощальная...

На его френче правее солдатского Георгия алели три пятна, лицо с
лермонтовскими усиками было бледным.
- Гражданская? - мимоходом поинтересовался Савва Иваныч.
- Мазурские болота, - не глядя на него, ответил Подпоручик. - Убит
наповал. - Он тронул струны и запел:

С милой мы вчера расстались,