"Александр Бушков. Кошка в светлой комнате (Авт.сб. "Волчье солнышко")" - читать интересную книгу автора

сюда. Собаки не было, оттого и ушел. Такую собаку положил, сволочь...
Несколько минут они крыли меня последними словами, перебрали всех моих
родственников и добавили таких, что это было уже форменное нахальство.
Потом им надоело, и они ушли, горько сожалея, что нам не удалось
свидеться. И перед тем, как уйти, один из них хозяйственно захлопнул дверь
кузова и щелкнул наружным замком...
Сами того не зная, они посадили меня под замок. Два оконца, с ладонь,
каждое забраны надежными решетками, железо под ногами, железо над головой,
железо со всех сторон, и дверь заперта снаружи. Идиотское положение. В
десять раз хуже, чем в тридцать восьмом в Дурбане, а ведь тогда казалось,
что хуже никогда не будет...
Я сел на пол. Что мы имеем? Из-за сволочи Несхепса, представителя
каких-то загадочных бомбистов, меня ищут, мои приметы вскоре станут
известны каждому постовому, составят словесный портрет. Я хорошо знаю, как
это бывает. И знаю, что почти никаких шансов скрыться в незнакомом чужом
городе, о контрразведке которого мне ничего не известно, и любой прохожий
может распознать во мне чужака. До сих пор обходилось, но самый пустяковый
разговор на самую мелкую бытовую тему, затрагивающую азбучные истины их
жизни, выдаст меня с головой.
Далее я ни о чем особенном не думал. Не видел нужды. Гадать о своем
будущем не хотелось, чтобы вовсе не раскиснуть, ко всему, что касалось
этого мира, пока не стоило возвращаться. Потемнело. В окошки я видел
черное небо без единой звездочки. Солнца нет, звезд тоже нет, только
где-то далеко-далеко, где черное небо смыкалось с черной степью, над самым
горизонтом, угадывавшимся очень приблизительно, прополз острый золотой
треугольник, полыхнул золотой беззвучный взрыв, треугольник исчез, и
темнота стала еще гуще.
...Меня разбудил шум многих моторов, гул голосов и деловая суета
снаружи. Железный пол подо мной трясся мелкой дрожью - прогревали мотор.
Через несколько минут грузовик тронулся, пристроившись в хвост выезжавшей
со двора колонне броневиков, - я увидел это в окошечко, пробрался к двери
и осторожно толкнул, но она не поддалась. Я вернулся к окну и попытался
сообразить, куда они едут и чего мне ждать.
Моросил дождь, машины разбрызгивали лужи. Некоторые улицы я узнавал.
Промелькнул изуродованный фасад "Холидея", промелькнули столики
"Нихил-бара", где я на свою беду повстречал мерзавца Несхепса. Моя
персональная камера на колесах повернула вправо, отстала от колонны и
пошла петлять по незнакомым улицам.
Остановилась. После короткой переклички лязгнули ворота, машина въехала
во двор и стала пятиться. Ее обступили автоматчики в пятнистом. Я отскочил
от окошечка, на цыпочках пробежал к задней стенке, прижался к ней как раз
вовремя, за несколько секунд до того, как щелкнул замок. В кузов стали
прыгать какие-то люди. Не обращая на меня никакого внимания, они проходили
вперед, и руки у них были связаны тонкими веревками. Кто-то вопил снаружи:
"Быстро! Не задерживаться!" - люди все лезли и лезли, их набилось столько,
что нельзя было пошевелиться. Дверь заперли, и машина тронулась. На этот
раз она неслась во весь опор, завывая сиреной, ее нещадно заносило на
поворотах, и нас мотало, как кукол.
Хорошая дорога кончилась, машина подпрыгивала на буграх и ухала в
рытвины. Дождь постукивал по крыше. Наконец взвизгнули тормоза,