"Александр Бушков. Курьез на фоне феномена (Авт.сб. "Волчье солнышко")" - читать интересную книгу автора

- Итак? - спросил он. - Как учит практика, люди делятся на
здравомыслящих и фанатиков. Вот вы себя к которой разновидности относите,
господин Мявкин? В житейском плане?
- К зд-здравомыслящим, - сообщил Мявкин. - Я же так... с-сл-ужу вот...
канцелярск...
- А это уже обнадеживает, - искренне порадовался за него поручик. -
Ведь что от вас требуется, какой характер я желал бы придать нашему
дальнейшему общению? Один интеллигентный человек подробно и вежливо
отвечает на вопросы другого интеллигентного человека - и только лишь.
Начнем, пожалуй?
И Мявкина понесло, как испугавшуюся авто извозчичью сивку. Он
перечислил всех своих сослуживцев с подробной характеристикой таковых,
рассказал об очередном заседании бюро, осветил последние решения, указания
и уточнения. Подробности, номера телефонов, содержимое красных папок,
сплетни и собственные наблюдения сыпались из него, как предвыборные
обещания из кандидатов - и импортных, и отечественных. Поручик усердно
скрипел перышком "рондо", не пренебрегая никакими мелочами и частностями.
Казак знай себе похлопывал Мявкина по плечу, напутствуя:
- Испражняйся, сукин сын, до донышка...
Дальнейшее происходило как бы во сне и как бы помимо Мявкина: расписка
о сотрудничестве, скрепленная его знаменитой витиеватой подписью,
новоприсвоенный, как деликатно пояснил поручик, "рабочий псевдоним" Тенор,
засунутые в карман зеленые царские трешницы, большие, размером почти с
тетрадный лист, орлом украшенные.
- Теперь подумаем, что же нам с вами делать далее, - заключил поручик.
- К эсдекам внедрять? - Он с сомнением покрутил головой. - Довольно быстро
пристукнут, сдается мне. Для эсеров вы тоже... того-с... Они не дураки,
мигом раскусят. К анархистам сможете?
- Точно так! - рявкнул - откуда что взялось! - Мявкин и даже каблуками
друг о дружку пристукнул.
- Вот и прекрасно. Итак, господин Тенор...
И тут все закрутилось назад - световые и звуковые эффекты, мерзкие
ощущения внутри организма... Вновь Мявкин оказался в родном, светлом,
сияющем времени, пятью звездами, как лучший коньяк, осененном. И тут же
рысцой дернул в родимое здание. Правда, поплакал потом от счастья в
туалете, на финском унитазе сидючи, - не каменный наш Мявкин, в самом-то
деле.
...Шум был изрядный. Не из-за Мявкина, а из-за феномена. Нагрянула
орава столичных и прочих физиков, репортеров понаехало, иностранцы
встречались чаще, чем за границей, город негаданно угодил в программы
"Время" и "Ай-ти-ви", в журналы "Нейчур", "Вокруг света", "Нэйшнл
Джиогрэфик" и множество других изданий. Было компетентно установлено, что
метеорит состоял то ли из рассеянных антимезонов, то ли из
конденсированного нейтрино и во взаимодействии с грозовыми тучами, земным
электромагнетизмом и вредными выбросами местного завода азотно-белковых
удобрений вызвал, как объяснил по телевизору профессор Капица, "локальное
кратковременное пересечение различных временных пластов".
Прорвавшегося в современность золотоордынского нойона
Елдигей-Гуль-багатура силами местных пожарных отловили и впоследствии
переучивали на лектора общества "Знание". Слесарь Патрикеев, ссыпавшийся