"Александ Бушков. Сталин: Схватка у штурвала" - читать интересную книгу автора

том, что большевики подкуплены германским правительством и что в
Брест-Литовске происходит сейчас комедия с заранее распределенными ролями.
Еще более вероподобной эта версия должна была казаться во Франции и Англии.
Я считал, что до подписания мира необходимо во что бы то ни стало дать
рабочим Европы яркое доказательство смертельной враждебности между нами и
правящей Германией. Именно под влиянием этих соображений я пришел в
Брест-Литовске к мысли о той "педагогической" демонстрации, которая
выражалась формулой: войну прекращаем, но мира не подписываем".
Мне представляется, это вполне внятное и убедительное объяснение, как
бы к Троцкому ни относиться. И Ленин, и Сталин, и Троцкий были гениями
маневра (последний-до определенного времени, впрочем). Они тянули время. Они
прекрасно знали, что европейский солдат любой страны точно так же смертельно
устал сидеть во вшивых и мокрых окопах - и пример вышедшей из войны России
выглядит заразительно...
А кроме того, большевики всерьез рассчитывали на германских "коллег", и
эти надежды были отнюдь не беспочвенными: к тому времени всю Германию, без
преувеличения, трудами тамошних социал-демократов и вообще левых сотрясали
демонстрации, митинги и стачки в знак солидарности с Советской Россией. Это
не выдумка последнего коммунистического агитпропа, это и в самом деле
было...
Это сегодня, когда век двадцатый прожит и закончился, когда мы точно
знаем, что же именно произошло, легко упрекать большевиков во всех мыслимых
грехах. Но не стоит забывать, что в восемнадцатом году, если воспользоваться
любимой фразой Ю. Тынянова, было "еще ничего не решено". Будущее ведь было
несвершившимся! Никто тогда, не располагая машиной времени, не мог знать,
что революции в странах Западной Европы в конце концов провалятся. Наоборот,
шансы на их успех были все же велики...
Нелишне будет узнать мнение на сей счет не самого бездарного писателя и
не самого неумелого аналитика Герберта Уэллса. Вот что он писал в "России во
мгле": "Если бы война на Западе длилась и поныне (писано в 1920 г. - А. Б.),
в Лондоне распределялись бы по карточкам и ордерам продукты, одежда и жилье"
(как, между прочим, обстояло дело в Британии во вторую мировую, продуктовые
карточки там были отменены лишь в 1954 г., гораздо позже, чем в СССР). И
далее: "Если бы мировая война продолжалась еще год или больше, Германия, а
затем и державы Антанты, вероятно, пережили бы свой национальный вариант
русской катастрофы. То, что мы застали в России, - это то, к чему шла Англия
в 1918 г., но в обостренном и завершенном виде... расстройство денежного
обращения, нехватка всех предметов потребления, социальный и политический
развал и все прочее - лишь вопрос времени. Магазины Риджент-стрит постигнет
судьба магазинов Невского проспекта, а господам Голсуорси и Беннету придется
спасать сокровища искусства из роскошных особняков Мэйфера...".
Вообще-то Уэллс любил побаловаться возведенными в крайнюю степень ужаса
апокалиптическими картинками, и далеко не все его предсказания касаемо
общественных изменений сбылись, в отличие от технических. Однако гораздо
более прагматичный Ллойд-Джордж, не писатель-фантаст, а опытный политик, в
речи от 18 марта того же 1920 г. говорил о революционной опасности в Англии
почти теми же словами: "...когда дело дойдет до сельских округов, опасность
будет там так же велика, как она велика теперь в некоторых промышленных
округах. Четыре пятых нашей страны заняты промышленностью и торговлей; едва
ли одна пятая - земледелием. Это - одно из обстоятельств, которое я имею в