"Артем Абрамов, Сергей Абрамов. Убей страх: Марафонец " - читать интересную книгу автора

слышал живого арамейского, только пробовал самостоятельно читать на нем что-то
из свитков Кумрана и Наг-Хаммади, интересно было. Может, он так и звучит -
гортанно, с клекотом... Стало спокойнее. Поначалу можно будет ивритом
пользоваться, да и арамейских слов он немного, но знает. Короче, для бытового
общения хватит, а за пару-тройку дней он - буквально - наслушается, постарается
максимально увеличить запас, и жить станет комфортней.
И опешил от собственной - как запрограммированной! - обреченности: а ведь,
похоже, он смирился с неизбежностью сколько-то долгого пребывания в чужом мире,
в этом сраном городишке, где зной стоит, как вода в стакане. А он, Чернов, как
кусок сахара в том же стакане: и тает, и тает, и тает, костюмчик - хоть
выжимай. Знал бы, что приличий не нарушит, снял бы, бежал нагишом. Однако
политкорректность - она и в чужом мире, в сраном городишке оною остается...
И он, Чернов, здесь тоже остается, как к гадалке не ходи, и не на
день-другой-третий, а на не определенную никем (разве что кем-то свыше...) уйму
времени, и никто (особенно тот, кто свыше...) не станет интересоваться мнением
Чернова по сему поводу. Казалось ему, что все с ним случившееся - не
случайность вовсе (тавтология намеренна), а некий Процесс с большой буквы, в
котором Чернов должен играть некую же специальную роль. Километры километров,
набеганные за долгие годы в гордом одиночестве (на дистанции нет попутчиков,
только соперники!), приучили осознавать происходящее в жизни не фрагментарно,
не как цепочку случаев, а целостно - именно Процессом. Бегом. Начав сей бег в
Сокольниках, Чернов рано или поздно где-то закончит его. Где? Лучше всего - в
тех же Сокольниках, но может статься, что совсем в ином пункте
пространства-времени, раз уж дистанция пролегла в не им заданных
пространственно-временных координатах. Он - стайер, Чернов, не только по спорту
- по жизни тоже, по отношению к ней, по логике мышления. Он только начал
бежать, времени прошло - копейки, пространства освоено - устать не успел, и
вряд ли он, лишь глянув одним глазком на чужие миры-времена, сразу же
где-нибудь финиширует. В таком случае провалиться в прореху должен был не он, а
какой-нибудь его прежний корешок по легкоатлетической сборной - из спринтеров,
из стометровщиков. А провалился-то он, стайер. Значит, бежать ему по
определению - или, если хотите, по предназначению! - еще долго, надо беречь
дыхалку и силы и не тратить их на пустые и бесполезные страдания.
Все вышесказанное подразумевает наличие в Процессе "кого-то свыше". Хотите
- Бога. Хотите - Высший Разум. Хотите - Генерального Конструктора. Хотите - Еще
Кого-нибудь. Вопрос терминологии... И это не мистицизм, а нормальная логика
человека, точно знающего, что в привычной земной жизни никаких прорех ни в
пространстве, ни во времени не существует.
А между тем - добежал до намеченного здания.
Оно и вправду было куда больше и выше остальных. Квадратное в плане, такое
же скучное архитектурно, как и жилые дома - гладкие стены, узкие окна, не
пропускающие внутрь жару, наконец-то - редкие деревца вокруг, похожие на
кипарисы-недоростки. Оно одиноко царило на тоже большой, по сравнению с
улочками, площади, заполненной, как и улочки, людьми, уже откричавшими "приветы
бегуну" и снова упорно буравящими его глазами.
У входа в здание, у распахнутых двойных дверей высотой в полтора
человеческих роста, стоял высокий худой человек. Черная короткая борода.
Черные, с проседью, тоже недлинные волосы. Черные густые брови. И неожиданно -
синие-синие глаза, в которых Чернов не усмотрел ничего колючего, скорее -
открытую радость встречи. Ну, ждал этот бородач Чернова, именно его и ждал,