"Елизавета Абаринова-Кожухова. Недержание истины" - читать интересную книгу автора

репертуару, режиссер сидел в полной отрешенности с закрытыми глазами -
казалось, его неугомонный дух уже переносился во времени и пространстве.
Вдруг он распрямился, будто пружина, и, едва не опрокинув соседний стул
вместе с сидевшим на нем Серапионычем, взлетел на сцену. Щербина от
неожиданности прекратил игру и уставился на Святославского.
- Вот видите, видите! - заговорил режиссер. - Вы - хороший, крепкий
композитор, да, звезд с неба не хватаете, но всего добились своим трудом,
долгими годами усердных занятий, и что же? - Святославский выдержал паузу. -
Играете в ресторане! Да еще пьески своего соперника, оболтуса, праздного
гуляки, который лучше вас лишь тем, что бог по недосмотру дал ему талант, а
вам нет.
- Протестую! - перебил Дубов. - Кто вам сказал, что Сальери играл в
ресторане?
- Ну хорошо, пускай не в ресторане, раз вы так настаиваете, -
недовольно пробурчал Святославский. - Да-да, его оперы ставились на сцене,
симфонии исполнялись оркестрами, но почему? Потому что в ту пору
существовали еще меценаты, покровительствующие высоким искусствам. А что
теперь? Мы, творческие люди, должны побираться по мусорным бачкам, торговать
рейтузами и гробами, унижаться перед богатеями, которые ни черта не смыслят
в истинном искусстве! Где они, меценаты, всякие князья Эстергази, графья
Виельгорские и купцы Третьяковы? Нетути! Остались одни спонсоры, - это слово
Святославский произнес, будто выплюнул, - которых интересует не искусство, а
бабки! Да в наше время, когда на сцене блистают всякие Наташи Королевы да
Иванушки Инернешенел, Сальери был бы рад, если бы ему дали возможность
играть в ресторане!.. Что вам? - рявкнул Святославский на какого-то
господина, который под сценой переминался с ноги на ногу. Господин был явно
из "вечерней" публики, непонятно какими путями забредший в "Зимнюю сказку" в
обеденное время.
- Да вот, нельзя ли "Мурку"? - Господин протянул Святославскому
замусоленную пятидолларовую банкноту. Режиссер переводил недоуменный взор с
банкноты на господина, потом как бы нехотя взял деньги и как бы небрежно
кинул их на крышку рояля. Зрители за ближайшими столиками с напряжением
следили, что будет дальше.
А Святославский, придав лицу и голосу выражение неописуемого сарказма,
сделал рукой что-то вроде пируэта и провозгласил:
- Маэстро, "Мурку"!
Не отрывая взора от купюры, господин Щербина послушно затарабанил
заказанную мелодию, хотя порой в его исполнение непонятно каким образом и
явно вопреки желанию самого музыканта врывались аккорды самого зловещего
звучания.
- Не знаю как Сальери, а живи Моцарт в наше время, он бы написал нечто
подобное, - не удержался Святославский от ехидного замечания. - Так сказать,
Реквием по Олигарху.
- А вам не кажется, друзья мои, что нашего друга Святославского малость
занесло? - вполголоса спросил инспектор Столбовой.
- Это с голоду, - сочувственно вздохнул Серапионыч.
- А мне это даже нравится, - неожиданно заявила баронесса Хелен фон
Ачкасофф. - Разумеется, такой метод несовместим с наукой, но как
психологический этюд - весьма занятен.
- Только бы он не зашел слишком далеко, - озабоченно проворчал детектив