"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

наши".
"И еще, - продолжает Охлопков. - На всякий случай. В 1944 году я учился
в Саратовском пограничном училище. В октябре курсантов этого училища
внезапно отправили на Кавказ для усиления охраны советско-турецкой границы.
Цель операции держалась в секрете, но слухи все же просочились: оперативные
войска НКВД (были тогда такие) в начале ноября будут выселять тюрков и
курдов.
Моя погранзастава стояла на уровне 4000 метров (на стыке Армении.
Грузии и Турции), в ночное время были отчетливо видны бесконечные горные
серпантины, освещенные фарами автомобилей, - "оперативники" вывозили людей.
Только недавно мне стало ясно, что "тюрки" - это турки-месхетинцы".

Глава 3. МОСКВА, ЛУБЯНКА

Поиски пропавших без вести польских офицеров начались сразу же по
установлении дипломатических отношений между правительствами Сталина и
Сикорского. Переговоры с чинами НКВД вел от имени Андерса бывший узник
Старобельского лагеря Юзеф Чапский. Отчет ротмистра Чапского в свое время
был опубликован мною в "Литературной газете". Этот текст, включавший также
ответы на мои вопросы одного из главных действующих лиц отчета Л.Ф.Райхмана,
вызвал обширную читательскую почту, и теперь у меня есть возможность
дополнить свою публикацию новыми подробностями. Одновременно восстанавливаю
купюры, сделанные из экономии места.
"Формирование польской армии в СССР, - пишет Чапский, - началось в
сентябре 1941 года в Татищеве около Саратова, а также в Тоцке на
железнодорожной линии Куйбышев Чкалов. В летний лагерь в Тоцке прибывали
ежедневно сотни людей... Мы создали что-то вроде информационного бюро. Я
выполнял задание, которое заключалось в подробном опросе каждого прибывшего.
Поочередно все прибывшие из Воркуты, Магадана, Камчатки или Караганды
рассказывали о себе, и все говорили о двух вещах: разыскивали следы своих
вывезенных семей и сообщали целые списки коллег, находящихся еще в лагерях и
еще не освобожденных. С первой минуты я стал спрашивать каждого из них. не
работал ли он с кем-либо из наших товарищей из Старобельска, Козельска и
Осташкова. Мы все еще верили, что наши коллеги оттуда вот-вот прибудут... Но
не только никто из них не приезжал, а и вестей от них не было никаких, и о
судьбах их мы не знали ничего, если не считать противоречивых сообщений из
вторых рук...
С момента, когда генерал Андерс начал организовывать армию, он упорно
домогался у советских властей сведений о пропавших, но в ответ получал все
те же вежливые и туманные обещания. Сообщения обо всех поступавших к нам
сведениях, касавшихся пропавших, мы направляли командующему армией и в
посольство в Куйбышеве...
Мы ожидали наших коллег со дня на день, дополняя и расширяя список
пропавших. Прошел месяц, никто из прежних узников Старобельска, Козельска и
Осташкова не приезжал. К моменту приезда главнокомандующего в Москву в
декабре у нас уже был список, превышающий 4500 фамилий, который генерал
Андерс и привез в Москву...
В начале января 1942 года я был направлен генералом Андерсом в Чкалов в
качестве уполномоченного по делам невозвращенных военнопленных, чтобы
попытаться выяснить вопрос у начальника ГУЛАГа генерала Наседкина...