"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

"На бесчеловечной земле". Фрагменты воспоминаний Чапского были в свое время
представлены Нюрнбергскому трибуналу в качестве документа защиты по делу о
Катыни.
Начало разгрузки лагеря Чапский описывает так:
"Уже с февраля 1940 года начали ходить слухи, что нас разошлют из этого
лагеря. Наши лагерные власти распространяли слухи, что Советский Союз отдает
нас союзникам, что нас высылают во Францию, чтобы мы могли там воевать. Нам
даже подбросили официальную советскую бумажонку с нашим маршрутом через
Бендеры. Однажды нас разбудили ночью, спрашивая, кто из нас владеет
румынским и греческим языками. Все это создало такое настроение надежды,
что, когда в апреле нас начали вывозить то меньшими, то большими группами,
многие из нас свято верили, что мы едем на свободу.
Никак нельзя было понять, по каким критериям формировались группы
отправляемых из лагеря. Перемешивали возраст, призывные контингенты, звания,
профессии, социальное происхождение, политические убеждения. Каждый новый
этап обнаруживал ложность тех или иных домыслов. В о дном мы все были
согласны: каждый из нас лихорадочно ждал часа, когда объявят новый список
выезжающих".
25 апреля из лагеря отправился этап в количестве 63 человек. На
остановке один из пленных, выглянув в щель, увидел железнодорожника,
простукивавшего молотком колеса вагона. "Товарищ! - спросил пленный. - Это
Харьков?" Рабочий ответил утвердительно и добавил: "Готовьтесь на выход.
Здесь всех ваших выгружают и везут куда-то на машинах".
В свою очередь приведу свидетельство своего читателя -Анатолия
Александровича Заики из Сумгаита.
"Помню этот лагерь в 1940-1941 годах, - пишет он. - В эти годы мой
отчим Федоренко Николай Николаевич, родной брат маршала бронетанковых войск
Федоренко Якова Николаевича был по партийной линии направлен в этот лагерь
заместителем начальника по хозчасти. Он часто выезжал на грузовой машине по
районам Донбасса и иногда брал меня с собой. Раза два-три я по этой причине
бывал в лагере и всегда удивлялся порядку и спокойной культуре в лагере.
Народу там было доста точно, но без толкучки, и люди выглядели вполне
прилично. Я не помню разговоров о каких-нибудь ЧП. Так было до августа 1941
года. В это время в спокойном и малолюдном городе стали накапливаться
беженцы из западных областей, и обстановка на фронтах резко ухудшилась.
По-видимому, в это время повысилась нервозность и обеспокоенность занятостью
замначальника, вызванной отправкой куда-то лагерных поляков. В конце
сентября я был призван в армию, и мне поляки из лагеря сшили отличную
шинель. Я бывал раза два на примерке. Лагерь выглядел почти безлюдным. В
конце сентября я уехал служить на Черноморский флот и потерял всякую связь с
родными, а вскоре узнал, что их эвакуировали. Федоренко Н.Н. был переведен в
аналогичный лагерь под Москвой. Умер в 1943 году".
Первый этап из Старобельска отправился 5 апреля, последний - 12 мая.
Два из них, 25 апреля и 12 мая общей численностью 79 человек, оказались в
Грязовце.
Для тех, кто избежал казни, события развивались следующим образом
(цитирую Чапского):
"Я покинул Старобельск одним из последних. Уже на станции начались
неожиданности: нашу партию распихивали человек по 10 15 в узенькие отделения
вагонзака. почти без окон, с тяжелыми решетками вместо дверей. Охрана вела