"Григол Абашидзе. Долгая ночь (Грузинская хроника XIII века) " - читать интересную книгу автора

Утром все это показалось Ваче странным, хотя и красивым сном. Первым
делом ему хотелось встретиться с Деметре, чтобы вместе с ним пойти в
церковь и посмотреть на Тамар, освобожденную от лесов. Но художника нигде
не было. Думали сначала, что он, как и всегда, спозаранку за работой с
кистью в руках. Но кисти и краски были упакованы для дороги и лежали в
углу.
Не удивлялись исчезновению художника только старые ученики Икалтоели.
Они знали обычай этого необыкновенного человека. Закончив работу, он
уходил, надолго скрывался, так что искать его было бесполезно.
В охоте, в пирах он должен был отвлечься от того, чем так долго жил.
Помимо этого, он не любил выслушивать похвалы своей работе.
Пока он писал, доступ в храм был закрыт для всех. Но как только
пронесся слух, что Деметре закончил роспись храма, тотчас появились
зрители. Шли знатные вельможи и бедные пастухи, шли церковные и мирские
правители, шли приближенные царей и сами цари. Но больше всех набралось
живописцев, собратьев Деметре по искусству. Они приехали из Абхазии и
Эрети, из Лекети и Трапезунда. Часами стояли перед новым творением, тихо
переговаривались между собой, обсуждали, иногда горячились и спорили. Они
уходили, покачивая головами от удивления, чтобы потом линию Деметре и
чистоту его тона, свет и тень Деметре повторить во дворцах и замках Самцхэ
и Джикети, Эрети Лекети и Трапезунда.
Когда Деметре ушел из Бетании, Ваче понял, что ему здесь делать
больше нечего. Он уложил кисти и краски - подарок учителя - и вернулся в
родную деревню. Однако переходить к повседневным деревенским делам после
того, как два года жил только искусством, было не так-то просто. Ваче и
совсем не смог бы привыкнуть к этим делам и ушел бы из дому куда глаза
глядят, если бы не Цаго и Павлиа.
К тому же Павлиа вскоре нашел для Ваче дело по душе и сердцу. Сначала
он попросил его начертить карту Грузии. Ваче начертил превосходную карту.
Затем Павлиа решил украсить свою книгу "Описание царства Грузинского"
рисунками, изображающими различные достопримечательности страны. Ваче с
радостью взялся и за эту работу.
Ваче остепенился раньше Цаго. Она все еще казалась ребенком, играла
на дворе с такими же, как она, девочками, бегала в лес по ежевику,
пропадала целыми днями и, загорелая, исцарапанная, приходила домой лишь
затем, чтобы поесть, в то время как Ваче трудился рядом с Павлиа, украшал
его мудрую книгу.
Цаго удивлялась, как это Ваче не тянет на волю: в лес, в ущелье, к
реке, собирать ежевику или кизил. Его занятие было непонятно ей, пока
однажды через его плечо не взглянула она на разрисованную страницу. То,
что она увидела, так поразило ее, что она схватила книгу из-под рук Ваче,
прижала ее к себе и выскочила на улицу. Сбежались дети. Цаго листала перед
ними страницу за страницей, дети тянулись к ярким красивым картинкам, но
Цаго никому не дала дотронуться до книги. Она снова прижала книгу к груди
и теперь уж тихо вернулась в дом и положила книгу на место.
С этого дня сверстница стала смотреть на Ваче с особенным уважением,
но, что самое главное, и у нее изменился нрав. Она подолгу приглядывалась
к работе Ваче, а потом выпросила у матери шелковой материи и принялась
вышивать.
Усидчивости и терпения не было у нее. Вдруг она оставляла вышивание и