"Григол Абашидзе. Лашарела (Грузинская хроника XIII века) " - читать интересную книгу автора

грозил геенной огненной и адским пламенем.
- Отступника от веры Христовой да поразит стрела небесная! -
провозгласил он, с грозной торжественностью воздев руки кверху.
И внезапно в угрюмой тишине громко прозвучало в ответ:
- Не дай, господи!
Католикос умолк, мертвенная бледность разлилась по его высохшему
лицу, он обратил взор в ту сторону, откуда раздался возглас, и при виде
атабека, упавшего на колени, замер от неожиданности.
- Не дай, господи! Не обрушивай гнева своего на Грузию, спаси и
помилуй царя нашего Георгия!
Молящиеся все, как один, опустились на колени и с благоговением
повторили молитву, возносимую атабеком:
- Не дай, господи! Не обрушивай гнева своего на Грузию, спаси и
помилуй царя нашего Георгия!
Только двое в храме остались стоять на ногах - царь и католикос.
Георгий почувствовал себя в ловушке. Молитва атабека сняла покров со
скрытого смысла проповеди католикоса, притча раскрылась, и грузинский
царь, отвернувшийся от веры Христовой, был обличен перед всем народом.
Двое стояли на ногах - юный царь и католикос. Дрожащий от волнения
старец глядел на царя, словно наседка на грозного ястреба.
Заколебался Лаша, хотел было повернуться спиной к католикосу и
покинуть храм, но вокруг него, благоговейно опустившись на колени, стоял
народ, его друзья и приближенные. Они горячо молились за него. И он замер
на месте. Его уход был бы только на руку католикосу, Мхаргрдзели и их
приспешникам. Лаша едва держался на ногах, он мог бы упасть от малейшего
толчка и готов был по-детски разрыдаться, когда вдруг почувствовал, как
склонившийся перед ним Ахалцихели незаметно для других обвил руками его
ослабевшие колени и мягко потянул вниз. Царь тяжело опустился рядом с ним.
Когда он поднял голову, католикоса уже не было на амвоне.
С безграничной благодарностью смотрел на царя Шалва, да разве только
он один, - все, кто находился в храме, поняли смысл этой краткой, но
смертельной схватки между царем и его недругами и пережили ее вместе с
ним.
Один лишь атабек был по-прежнему спокоен и безмятежен. Своим холодным
и бесстрастным видом он резко выделялся среди всех, словно где-то далеко
от него и помимо его воли произошли события, минуту назад бушевавшие в
церкви.


Желающие причаститься святых даров подходили к католикосу. Последним
подошел к нему Лухуми Мигриаули. И только тогда пастырь опомнился и обвел
глазами церковь. Вид царского телохранителя напомнил ему о Лаше.
Но царя уже не было в церкви. Он ушел, не причастившись и не
приложившись к руке католикоса.
В то время как глаза старца тщетно искали царя, Лаша упивался ласками
своей возлюбленной - Хатуны, жены гробовщика Хамадавла, и, вместо того
чтобы целовать сморщенную руку старого католикоса, ласкал нежную грудь
прославленной на весь город красавицы.
Царь со смехом рассказывал, как он досадил священнослужителю, сбежав
от причастия и благословения, и целовал родинку, украшавшую верхнюю губку