"Гусейн Аббасзаде. Той победной весной (Из дневника лейтенанта Гиясзаде) " - читать интересную книгу автора

мокрыми. Что и говорить, убежище оказалось не очень уютным и конечно же не
таким уж и надежным. Но выбирать нам не приходилось, приходилось думать, что
будем делать, когда рассветет. В том, что без схватки не обойтись, я уже не
сомневался. Конечно, можно было попытаться пробиться сейчас, в темноте, но
мы со связистом просто не понимали, в какую сторону податься, где наши, где
немцев больше, где меньше. Сдвинешься - и, как в трясине, увязнешь еще
глубже, угодишь прямо в лапы или погибнешь ни за грош. Рассвет же давал нам
шанс продать свои жизни подороже.
Прижавшись друг к другу в углу траншеи, мы ждали утра. У меня все не
выходило из головы: как мы могли попасть в такую западню? Если начальник
штаба знал, что в лесу у села немцы, зачем он послал нас сюда? Какой был
смысл в этом? Не хотел же он нашей гибели... Эта мысль, словно вспышка
молнии, прямо-таки ослепила меня.
Я вспомнил случай, который произошел месяц назад.
Наш полк на несколько дней отвели на отдых. По вечерам офицеры и
служившие в полку девушки-связистки ходили на танцы, которые
организовывались в расположившемся неподалеку медсанбате. Танцевать я
научился еще в военном училище. Не хочу хвастать, но танцевал я неплохо. У
нас служила телефонисткой красивая девушка с простым русским именем Маша.
Она хорошо чувствовала музыку, в танце была как пушинка, водить ее было
легко, и поэтому несколько вечеров я с удовольствием танцевал только с ней.
Но продолжалось это недолго. Почему-то начальник штаба полка майор Атаманов
вскоре запретил нам ходить на танцы. А однажды даже позволил себе отпустить
по поводу танцев колкость. Произошло это на тактических занятиях. Я сидел в
заднем ряду и записывал то, что говорил майор. Но вдруг у меня сломался
карандаш. Я попросил у товарища ножик и стал затачивать поломанный стержень.
Тут майор поднял меня и спросил:
- Чем вы заняты, Гиясзаде?
- Точу карандаш, товарищ майор.
- Поменьше увлекайтесь танцами, - сказал он, - чтобы у вас оставалось
время точить карандаши и готовиться к занятиям.
Не поняв, почему майор так язвительно говорит со мной, я смолчал. После
занятий товарищ, который дал мне ножик, спросил:
- Знаешь, почему майор не в настроении? Я пожал плечами. Откуда мне
было знать?
- Ревнует... Когда ты танцевал с Машей, я видел, как он смотрел на вас,
как нервничал. Сигарету за сигаретой вынимал... Поэтому и на танцы запретил
ходить...
- Разве Атаманов встречается с Машей? - удивился я тогда.
- Встречался. А потом они поссорились. Вот он и решил, что ты дорогу
перешел... что Маша тобой увлеклась...
Честно говоря, я и не думал встречаться с Машей, и никакой любви между
нами не было, но после того разговора почувствовал, что мой товарищ в чем-то
прав: во время наступления мы несколько раз сталкивались с майором, и он
всегда находил повод придраться ко мне.
Я не знал, из-за чего расстроились отношения у начальника штаба с
телефонисткой, да меня это п не интересовало, не любитель я вмешиваться в
чужие дела, но одно удивляло: как могла Маша встречаться с человеком,
который по возрасту годился ей в отцы? И потом, телефонистка слыла самой
красивой девушкой в полку, майора же едва ли кто мог назвать симпатичным: у