"Гусейн Аббасзаде. Трудный рейс Алибалы" - читать интересную книгу автора

- А если бы попало в голову? - Алибала подкинул камень на ладони.
Интересно, кто так безобразничает?
И Агадаи вышел на улицу, чтобы узнать, кто бросил камень.
А перепуганная Месмаханум, опомнившись, понесла половину джызбыза на
остекленную веранду, откуда доносились голоса женщин и детей.
Агадаи вернулся во двор ни с чем.
- На улице никого, пусто!
- Ты что думаешь, Агадаи, кто-то бросил булыжник и будет ждать, когда
ты придешь и надерешь ему уши? - усмехнулся Кебле Меджид.
В это время на крыше показался молодой мужчина и прямо сверху
поздоровался с сидевшими во дворе вокруг скатерти.
- Эюб, это ты камнями швыряешься? - полушутя-полусерьезно спросил
Агадаи. А если бы в кого попал?
- Да что вы, Агадаи? Я поднялся на крышу, чтобы посмотреть, кто это
делает. Нам стекла на веранде побили. Оказывается, на крышу опустился
голубь, и кто-то хотел вспугнуть его, чтобы взлетел...
- Ладно, Эюб, - сказал Кебле Меджид, - чего не спускаешься? Тебя как
раз ждем. Или за тобой нарочного надо посылать?
- А я как раз собирался, Кеблеи. Да эти обормоты меня задержали.
- Не сердись, Эюб, - засмеялся Агадаи, - камни бросают твои соратники.
Эюб смутился. Шутка Агадаи была небеспричинна. Эюб жил в этом дворе,
потом женился на девушке, приехавшей из Кельбаджар, и поселился в
трехкомнатной квартире родственников жены, но связей со двором не порвал и
был непременным участником всего, что в нем затевалось. Но люди все еще
помнили, что он много лет тому назад был заядлым голубятником и когда-то
целыми днями торчал на крыше. В жару кир плавился, а в дождь глубокие следы
Эюба легко разъедала вода, у жильцов верхних этажей текли потолки, люди
жаловались управдому, Эюба вызывали в домоуправление и читали ему нотации,
но весь этот "комплекс" воспитательных мероприятии действовал дней
пять-шесть, после чего Эюб снова предавался своему увлечению, гонял голубей,
и его отчаянный свист доносился то с одной, то с другой крыши. Однажды Эюб
поймал чужого породистого голубя. Хозяин сизаря, старый голубятник из
нагорной части города, каким-то образом узнав об этом, предлагал Эюбу любые
деньги, лишь бы тот вернул ему голубя. Эюб отказался, они поспорили, и
сгоряча Эюб пырнул сапожным ножом этого человека. К счастью, нож скользнул
по ребру. Вызвали "скорую помощь", обливающегося кровью человека доставили в
больницу, а Эюба арестовали, присудили к шести годам тюрьмы и отправили
куда-то далеко от Баку. Просидел он около трех лет, вернулся домой и увидел,
что голубятня снесена, узнал, что жена продала голубей, но не стал сожалеть
и заводить голубей и всерьез занялся сапожным ремеслом. Вскоре эту историю
подзабыли, но кличка "гушбаз" - "птице-люб" - так и сохранилась за Эюбом.
Сохранилась и еще одна кличка-"тирпач" - "трепач": эту последнюю он заслужил
тем, что имел привычку выставлять себя всезнайкой... Но он, как и другие,
оставался членом дворового коллектива, и собравшиеся не начинали трапезу без
него.
Эюб схватился за ветвь дерева и по нему спустился во двор. Подошел и
поздоровался со всеми, с Алибалой, которого давно не видел, за руку, спросил
его о Вагифе.
Агадаи поставил огромную сковороду посреди скатерти на чугунную
подставку.