"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

В минометной роте имелось противотанковое ружье ПТР, и, как только
"горбач" зависал над нами, я открывал по нему огонь из ПТР. Мне шибко
хотелось сбить этот самолет и зафиксировать его уничтожение на свой боевой
счет. Кроме ордена, за сбитый самолет солдату давали отпуск домой.
Признаюсь, как на духу, что к этому времени я сильно устал от войны. Устал и
физически и душевно. "По собственному желанию" с войны не уволишься, это я
понимал. Но вот бы отпуск получить дней на десять-двадцать, чтобы выспаться
в тишине, попить бы из крынки парного молока, порыбачить бы...
Я стрелял по "горбачу", оглохнув сам и доведя до исступления всю роту.
Всем было тошно от моей стрельбы. Но тошней всех мне: ПТР отдает сильно в
плечо. Выстрел отбрасывал назад на полметра. Голова чуть не лопалась от
сотрясения. Но с каждым промахом я с еще большей злостью стрелял и стрелял.
Раз десять самолет внезапно "нырял" и уходил вроде бы без признаков
повреждения... Снова возвращался... А через неделю, когда, получив
пополнение, мы выбили фашистов из их траншей и пошли в наступление в глубь
их обороны, мы увидели мой "горбач", весь изрешеченный патронами ПТР и
обгоревший. Я в него попал своим ПТР сотню раз! Я был очень доволен, что я
его, оказывается, фактически уничтожил. Но попробуй докажи, что этот сбитый
"горбач" мой!
- Мансур, ведь ты его сбил! - восторженно поздравляли одни.
- А может, кто-нибудь еще стрелял? - сомневались другие.
Как меня критиковали за "мартышкин труд" минометчики! "Оглушил ты нас
своим пэтээром! Хоть бы перетащился куда-нибудь с ним подальше!.." А теперь
эти же минометчики удивлялись, разглядывая самолет, изрешеченный
пэтээровскими бронебойными патронами.
В полку, а потом в дивизии нашим бронебойщикам было предложено активно
стрелять по гитлеровским самолетам из ПТР. Если раньше нас могли
безнаказанно бомбить гитлеровские самолеты, то теперь в каждый налет фашисты
теряли на полосе боевых действий нашей дивизии один или два самолета. Не
знали только, кого награждать и кому предоставлять отпуск домой согласно
условиям поощрения. Но бронебойщики теперь всегда вели из своих ПТР огонь по
самолетам, хотя это занятие было не из легких: главное было в коллективном
уничтожении вражеских самолетов и приближении Дня Победы, когда все получим
"отпуск"...
За сбитый "горбач" и я не получил персонального поощрения, так как
трудно было доказать, что это именно я сбил его, а не кто-нибудь другой. А я
и не собирался доказывать... Наш комиссар полка Егоров Владимир Георгиевич
говорил нам так: "Для вас, комсоргов и парторгов батальонов, наградой
является тот факт, что вы - комсррги и парторги! Будьте скромными и не
думайте о наградах своих. Но не забывайте представлять к награде рядовых за
их героические дела!.." И у самого Владимира Георгиевича негусто с
наградами. Правда, еще на Курской дуге он, увидев как-то меня, удивился:
"Это что же, у тебя одна медаль "За отвагу"? Не может этого быть!" Я
смутился и отошел подальше, а он, что-то рассказывая обо мне своим
спутникам, качал головой, и те посматривали в мою сторону... Через какое-то
время - мы уже начали освобождать Украину - из штаба полка в наш батальон
сообщили, что комсорг Абдулин М. Г. представлен к ордену Красной Звезды.
Меня опять поздравляли, в который раз!.. Орден я получил после войны, в 1948
году...
Мы вдвоем с парторгом батальона - их четыре сменилось за мою бытность