"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

Вот уже и вся масса фашистского полчища остановилась и стала качаться
то вперед, то назад... Чувствовалось, что там, впереди, непреодолимый
заслон... Потом серая лавина немцев, набирая скорость, потекла назад, в
"котел"! Наша берет!
Грохот основного боя стал приближаться к нам. Через полчаса донеслась
уже ядреная русская матерщина, от которой даже у меня мурашки побежали по
спине! Милые наши мужики-солдаты! Материте и меня за то, что я тут
сижу-посиживаю, а вы там лишаетесь своих животов и добываете мне
освобождение из этой ловушки! Сердитые сейчас наши солдаты, и не простят
они, что спал я тут сладко!..
Суворов спустился, взял несколько гранат-"лимонок", диски к автомату и
деловито говорит мне:
- Будем зарабатывать помилование от своих... Вставай!
Я тоже пожадничал, набрал без меры гранат и дисков и рядом с Суворовым
приготовился открыть огонь. Жду, когда начнет командир.
Фашисты отступают по своим следам, но автоматным огнем можно их
доставать. Бегут, гады!
Чуть-чуть подождали мы еще и, когда почувствовали самый критический
момент, открыли встречный огонь по отступающим фашистам. А у них уже не
оставалось времени заняться нами. Они только подальше стали обтекать наш
окоп с обеих сторон.
По немцам открыл огонь еще кто-то.
Автоматы накалились. Стараемся следить, чтобы со спины фрицы нас не
накрыли. Потом опять сложность - как бы не зацепить своих, которые уже
близко...
И вот наконец мы повернули автоматы в спины фрицам, и наш с Суворовым
тыл стал обеспеченным, то есть за спиной у нас - свои! Потеряв половину
личного состава, батальон наш вернулся на прежние позиции.
Таким образом, в продолжение одной ночи мы с Суворовым, не сходя с
места, побывали в тылу у гитлеровцев. Теперь, когда слышу поговорку: "И
пушками не разбудишь", я часто думаю: а не с нашего ли с Суворовым случая
пошла эта поговорка?.. Солдаты, измотанные окопной жизнью, и при артналетах
ухитрялись спать, а сейчас нас беспокоит шум трамвая под окнами...
Командир роты был рад видеть нас живыми:
- Вы же не удрали, а наоборот! - и рассмеялся. Но комбат мне сказал:
- Лишаю награды за уничтоженного снайпера! - И я рад был, что легко
отделался: за такой грех шкуру снять было и то мало.
Наша братва, конечно, зубоскалила кто как мог. Мы на несколько дней
стали объектом неистощимого солдатского остроумия.
Суворов же, когда все кончилось, только головой покачал:
- Кто-то из нас с тобой родился в рубашке, Мансур.

Холодно

Рассвело. Фашисты сидят в "котле" смирно. Пошел мокрый снег. В окопах
стало сыровато. И мы все притихли. Снег тихо опускается на землю...
Впереди нас, в "котле", пять курганов, занятых немцами. На ровной
степной поверхности курганы неразличимы глазу. Но на карте севернее Карповки
они помечены как "высота 126" и так далее.
Полку приказано овладеть пятью высотами и закрепиться на них. В