"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

Остановился, наклоняюсь.
- Мансур, пристрели... А не можешь, брось... Замучил я тебя...
И откуда только в меня влилась сила! Впрягся в лямку и помчался уже без
остановок, будто убегал от постыдных своих подленьких мыслей. Ведь краем
сознания - надо это признать - я надеялся, что Николай умрет в начале пути и
я освобожусь от груза, успею к раздаче горячей пищи.
И зачем так вперемежку доброе и злое в одном человеке - во мне?!
Наверное, я бил страшен в темноте: зубы оскалены, дыхание хриплое и дико
выпученные глаза: живым или мертвым скорей доставить Николая в санроту!..
Сказать, что я второй раз спасал ему жизнь из особой к нему дружбы, я не
могу. И в первый сработало скорей суеверие - моя была буханка-то!.. И теперь
я торопился ради очистки своей совести, чтобы победить в себе начатки того
злого, подлого, которое я так ненавижу и которое во мне тоже заложено!..
Чуть не свалился в глубокую балку, битком набитую тыловыми
подразделениями. Из балки подымался сытый и вкусный запах пищи, смешанный с
запахами конского навоза, бензина, сена... Кое-где в блиндажах светились
маленькие окна.
Сунулся в один блиндаж и сиплым, простуженным голосом прошу принять
тяжелораненого.
- Какой полк? - спрашивает мордастый санитар.
- Тысяча тридцать четвертый, - отвечаю я.
- Вези дальше. Тут тысяча двадцать шестой.
Тяжелая дверь закрылась туго. А у меня разом кончились силы тянуть
волокушу дальше. Николай стонет и бредит. Тащу, что поделаешь, бюрократ
попался. Пулю бы ему в узкий лоб! Но потом не докажешь трибуналу, что ты был
прав, и тебе будет такая же пуля.
Еще блиндаж. Стучу в дверь. Блиндажи строили фашисты, и все сделано
капитально. Открывается дверь, вместе с облаком вкусного пара выходит
санитар. Я ему вопрос:
- Какая санрота?
- Тысяча тридцать шестая, - отвечает.
- Значит, наша! - вру уверенно. - Принимай тяжелораненого!
Сам, не оглядываясь больше, нырнул в блиндаж и сел за стол, как хозяин.
Санитарки внесли Николая - уже на носилках он.
- Дайте что-нибудь пожрать, - прошу.
На стол поставили пшеничную кашу, теплую, душистую, жирную... Наелся.
Уснул тут же за столом.
Разбудили меня, когда еще было темно: с пониманием, чтоб я мог успеть
на передний край затемно. Доел я вкусную кашу. Да еще дали мне с собой
полбулки хлеба.
Слышу:
- Мансур, подойди...
Прошел я в дальний угол блиндажа - жив Николай мой!
- Мансур, сроду тебя не забуду... Дай бог тебе вернуться домой...
Я тащил на себе до половины пути вора, помилованного мной, потом, после
его просьбы пристрелить, бросить, убегал от собственных подленьких мыслей, а
в санроте я простился с настоящим боевым другом, от всего сердца желая ему
выжить!..

Ни шагу назад!