"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

среднего, но коренастый. Его назначили старшим. Чтобы сэкономить время, мы с
ним решили, сколько можно будет, проехать на велосипедах.
Время двадцать часов. По дороге, утоптанной отступившими немцами, ехали
быстро: знай крути педали... Вот миновали наш боевой дозор и нырнули в
тревожную темень. Но где-то на половине пути дорога неожиданно раздвоилась,
и мы спешились.
Не знаю, как Майорова, а меня в моем Ташкентском пехотном успели, хоть
и по верхам, ознакомить с боевой тактикой ночной разведки. И когда Майоров
принял решение каждому пойти своей дорогой и действовать самостоятельно, я
возразил, что это опасно, если станица занята и немцы выставили дозоры.
Наверняка обе дороги с двух сторон ведут к Илларионовке. Лучше следовать
друг за дружкой на дистанции минимальной видимости, чтобы один мог прикрыть
другого. Но Майоров не стал вступать в обсуждение дальнейших действий.
- Струсил? - с превосходством спросил он.
И я был вынужден подчиниться. Да и потому, что обидным показалось
обвинение в трусости, и потому, что приказ старшего не обсуждают.
- Встречаемся на этой развилке! - приказал Майоров. - Если мой
велосипед будет еще здесь, жди меня пятнадцать-двадцать минут. Не больше.
И он ушел по одной дороге, а мне ничего не оставалось, как пойти по
другой.
Ситуация в один миг превратилась в крайне невыгодную, бессмысленную
даже. Если Илларионовка занята немцами, то на подступах к ней обязательно
выставлены боевые охранения и дозоры. Дозоры эти скрыты, замаскированы,
иначе говоря засады. А я топаю в их направлении во весь рост, никем не
прикрытый, никем не страхуемый. Не разведчик, а живой "язык", взять которого
не представляет труда. В один миг бесшумно вырастут как из-под земли,
скрутят, и некому сзади открыть по ним огонь.
В левую руку, чтобы выдернуть чеку правой, я вложил противотанковую
гранату: живым не дамся в любом случае... Но угнетала бессмысленность такой
"разведки". Самое-то главное, что некому будет вернуться в полк с донесением
и боевая задача не будет выполнена... Стоп, Мансур! А если интуиция тебя
подводит и только одна из этих дорог ведет в Илларионовну? Тогда решение
Майорова разделиться было правильным?.. Я всеми силами старался осмыслить
нашу с ним возможную гибель... Изворотливый мой ум шептал: к смерти будь
готов, но постарайся и в этой ситуации не сплоховать.
Я лег на землю и прикинул, на сколько вперед глаз охватывает в таком
положении. Метров на двести. Припорошенная снегом степь впереди пуста. И
звуков - земля хороший проводник звуков - подозрительных не слышно. Так и
стал продвигаться: через каждые двести метров приникаю ухом к земле, слушаю,
встаю, иду, снова ложусь... И вдруг... Даже спазм перехватил горло -
улыбнулось тебе счастье, Мансур! Первым обнаружить врага - это выиграть
жизнь. Топот лошадиных копыт слышу!.. Ужом отползаю в сторону, автомат,
гранаты наготове - жду.
Едут верхами двое. Кони не кавалерийские, а тяжеловозы, и это меня
озадачило. Всадники в шапках-ушанках - не фашисты. Едут не спеша, тихо
переговариваясь. А вдруг полицаи? Хуже дело, если полицаи, трудней
разобраться. Оружия при них не замечаю. Вот поравнялись со мной. Даю
команду:
- Стой, руки вверх!
Коней разом придержали, подняли руки.