"Дмитрий Абеляшев. Пастырь вселенной " - читать интересную книгу автора

тарелки на подносе, то ли инструменты. В окно заглядывало ласковое солнце и
был виден клочок синего неба и зеленая верхушка елки. На елке сидела
синичка и радостно чвиркала. Владимир принялся вспоминать, чем окончился
прошлый фрагмент его бытия, приведший его на больничную койку. Он вспомнил
про свою поездку в Белгородскую область с академиком Бадмаевым, про то, как
они занимались настоящей наукой, надеясь на Нобелевскую премию, и то, чем
все это закончилось, особенно для академика. Владимир вспомнил и кошмар
следующих нескольких недель, когда безобидные прежде зверьки, взрослея,
приобретали все новые и новые опасные свойства, и охота на них стала
превращаться в войну на равных. "А, вот оно! - нащупал наконец Володя. -
Конечно. Я чинил маяк, когда на меня напал лошадиный сквирл. Я спрыгнул в
яму, он спрыгнул за мною. А потом кто-то, - Володя напрягся и вспомнил, кто
- и по голосу, и по внешности, ведь он же видел своего спасителя, когда тот
уже достал его из ямы, - да не кто-то, а сам полковник Зубцов скорее всего
из гранатомета прикончил исполинского сквирла и контузии меня. Дальше ему
удалось-таки уговорить меня дать ему руку, а шаги сзади - это, конечно,
сквирл таранный, обошедший полукругом по дну ямы. Меня достали вовремя, -
смекнул Владимир, - потому как он сразу затем намеревался размазать меня по
стенке ловушки своей бронебойной башкой, и, сделай он это секундой раньше,
для моих похорон меня пришлось бы долго отскребет от стены, как таракана.
Потом, - думал Володя, - полковник принялся сам скручивать провода, я еще
сказал ему, что надо ориентироваться по цвету. Затем на нас напали один или
два собачьих сквирла, которых Зубцов положил из автомата. Это уже после
завыла сирена маяка, распугивая ультразвуком напавших на лагерь сквирлов, а
я потерял сознание".
Владимир приподнялся на подушке и ощупал свое лицо ладонью. Оно было
осунувшимся и щетинистым, из чего Владимир сделал вывод, что провел без
сознания не один день. На нем была темно-синяя больничная - не спутаешь -
пижама, он лежал в одиночной палате. У кровати стояла капельница, а на
запястье - Володя проверил - были следы от ее иглы, как у наркомана. Володя
поднялся и не обнаружил под кроватью ни своей обуви, ни тапочек. Только
судно. "Не надеялись, что ли, уже, что я поднимусь?" - подумал Володя и
решил пока перемещаться босиком. Тело, провалявшееся неизвестную уйму
времени на постели, теперь радовалось всякому движению, возвещавшему его
возвращение к жизни. Володя вышел в пустынный на данный момент коридор и
двинулся по нему в поисках поста дежурной медсестры, обыкновенно бывающего
на каждом этаже. И сразу же отыскал его. Невысокая женщина средних лет в
белом халате сидела за стоящим в нише столом и что-то писала при свете
настольной лампы.
- Простите, - неуверенно сказал Владимир, обращая на себя ее внимание.
Медсестра оторвалась от бумаг и с вопросительным недовольством на лице
уставилась на Владимира. Потом, по мере узнавания, недовольство сменилось
радушной улыбкой.
- Больной из 418-й палаты? - спросила она.
Владимир же, как-то не сообразивший взглянуть снаружи на собственную
дверь, робко, наугад согласился молчаливым кивком и встречной улыбкой.
- Слава Богу, ожил. А мы уже всерьез за вас переживать начали. Шутка
ли - две недели без сознания!
- Две недели... - опустошенно выдохнул Владимир. Он, конечно, и сам
догадывался, что провалялся долго, но и не подозревал, что НАСТОЛЬКО.