"Александр Абердин. Летящие по струнам - скользящие по граням" - читать интересную книгу автора

колдуну Максиму Синеусу, жившему в лесочке неподалеку от большой, чистой,
опрятной и зажиточной деревне Мещерино, стоящей на речке Плаве.
Это уже было интересно и я приказал поднять тяжелый флайер в воздух и
срочно лететь туда, но команду отбой всем остальным вирджсерферам еще не
давал. Колдун Максим Синеус, как это и полагается всякому приличному
деревенскому колдуну, жил на выселках и к его дому вела хорошо наезженная
дорога. Поместный боярин первой статьи, на Земле М, в Светлой Руси,
оказывается, имелось такое дворянское звание, равное европейскому барону,
Никита Мещерский, начальствовал над двадцатью деревнями своего боярского
удела, расположенного в Плавском уезде Тульской губернии. Это был
высоченный, с меня ростом, мужчина сорока восьми лет, имевший богатырское
телосложение и восьмерых детей - пять сыновей и три дочери. Мне этот вариант
если чем и нравился, так только тем, что его младшего сына звали, как и
меня, Матвеем. Зато мне совершенно не нравился этот толстый, за щеками ушей
не видно, неповоротливый и до безобразия ленивый и капризный парень, который
был весьма не глуп и даже знал французский и немецкий языки. Им обучил его
отец. Вот он был мужик, что надо - умный, сильный, волевой.
Зато очень уж случай выдался подходящий. Похоже, что Мотя так достал
отца своей ленью и бесконечными капризами, что тот решил сдать его в ученики
своему помощнику по управлению уделом, главному боярскому колдуну. Если так,
то это просто замечательно и я приказал вирджсерферу засунуть голову в
закрытую карету, чтобы подслушать о чем говорят отец и сын, что тот
немедленно и сделал. А говорили они вот о чем. Боярин Никита Мещерский
веселым голосом успокаивал сына:
- Ничего, сынок, колдовское зелье не отрава. Оно немного сладкое и
чуть-чуть кисловатое. Я в твои годы испил его и хотя записным колдуном мне
так и не довелось стать, пришлось боярский удел из рук отца принять, когда
того царь-батюшка к себе затребовал за заслуги, а все ж таки в колдовской
мудрости хорошо ведаю и весьма этим доволен.
- Да-а, батюшка, тебе хорошо об этом гуторить, ты вон какой сильный. -
Тут же заныл Мотя-Рамотя - А меня чуть что, сразу карачун берет за бока.
Ежели не то что-либо съем, так всего и выворачивает. А вдруг меня от
колдовского зелья так скорежит, что я потом ни сесть, ни встать не смогу.
Такое ить быват.
Похоже, что Мотя ныл уже не первый час, раз отец цыкнул:
- Цыть, шельмец! Хватит зудеть, ровно муха навозная. С меня ростом уже
вымахал, орясина эдакая, а ленив даже похуже, чем твой дядя Антон, но тот
хотя бы колдун знатный. К нему весь уезд в именье съезжается за зельями.
Даже из самой Тулы дворяне, да, купцы не ленятся приезжать.
У Моти и на это был свой ответ:
- Да, тоже мне, колдун знатный. Ничего кроме помад и мазей для мамзелей
наколдовать не может.
Никита Мещерский, похоже, уже начал потихоньку закипать, а я подумал: -
"Ну и что? Подумаешь, толстый! Весь жир в мускулы, для меня будет всего три
месяца работы, переплавить, зато если я покажу папаше, что у парня
прорезался интерес к магии, то мне не составит особого труда уболтать его
отправить меня в Кенигсберг, хотя это и стоит немало денег". Подумав так, я
приказал всем остальным разведчикам возвращаться в свои тела, а техникам
быть готовым к тому, чтобы срочно погрузить меня в анабиоз, да, поглубже,
чтобы я мог слиться с парнем полностью в считанные секунды. На других мирах