"Оксана Аболина. Ужастегъ" - читать интересную книгу автора

держались - накопленное предками столовое серебро, золотой браслет, царская
золотая пятерка и несколько серебряных рублей - все это добро миновала
участь ломбарда. Хранили на самый черный день.
Однако, не думайте, что все было так уныло. У нас было много друзей.
Каждый день кто-то гостил у нас. Зная нашу бедность, продукты народ
притаскивал с собой, и, пожалуй, именно вокруг нас формировался круг общения
самых разных интересных людей. Кроме того, сын радовал - на редкость был
даровит и умен, а главное, характером пошел ни в мать, ни в отца - в
бабушку, пожалуй: мягкий был, добрый, улыбчивый, щедрый и крайне
уравновешенный - вывести его из себя не мог практически никто. К семи годам
пора было задумываться о школе - но на тестировании нам посоветовали
заниматься с сыном дома, периодически приходя и сдавая экзамены - поскольку
уровень начальной школы он уже освоил. Так вот и получилось, что Лешка в
школу не пошел. Но поскольку и дома заниматься ему было не слишком внапряг,
а к коллективу пора было приучать, то мы определили его в несколько кружков,
где к нему отнеслись очень хорошо, вникли в положение и денег за обучение
брать нигде не стали. К 9 годам, без особого для себя и других напряга,
Лешка дошел до 7 класса, начал писать иконы в студии изографии, пел в
церковном хоре, занимался программированием в молодежном центре для
одаренных подростков, строил модели кораблей в судовом моделировании и,
очевидно, предполагал, что окружающие живут если не так же, то примерно так
же. Бедность его не тяготила, разговоры о ней шли без него, на коммунальной
кухне, когда дома не было соседей...
Все резко изменилось в один день. Старый Рюм, поговорив с профессором
древне-русской иконописи и полиглотом Анной Львовной, попросил ее посмотреть
Лешкины работы. Она согласилась, и в один прекрасный день, который оказался
не очень-то прекрасным, Иван с Лешкой отправились к ней знакомиться. До Анны
Львовны они не дошли. Пьяный мент сбил их на переходе, несясь, не разбирая
пути, на красный свет. Все, казалось бы, обошлось - месяц они отлеживались,
и когда переломы и ушибы зажили, встали на ноги. Только Иван стал много
болеть, да у сына слезла с лица его вековечная улыбка и появилась недетская
складка на переносице. Анна Львовна пришла к нам сама, подружилась с Лешкой
и стала учить его латыни и другим языкам. Денег она, естественно, не брала.
Случилось, однако, еще одно обстоятельство, которое усугубило нашу и без
того нелегкую жизнь - Иван купил в кредит компьютер. В кредит - под весь наш
годовой доход. Тогда они стоили еще шибко дорого. Мы больше не могли
оплачивать квартиру, и через год жилконтора стала угрожать выселением.
Тут-то и подвернулось одно агенство, которое быстро разменяло нашу
коммуналку, разменяло очень лихо - нам оплатили жилищные долги, а за нашу
огромную комнату в центре Питера нам досталась отдельная трехкомнатная
квартира, на первом этаже, и тоже в центре, всего в 300 метрах от нашего
старого дома. Радости мы особой испытать не успели - слишком тяжело дался
переезд, Иван слег и через месяц умер. Но череда несчастий не собиралась на
этом заканчиваться. Одна беда, как известно, притягивает другую. И тут-то и
пошло, тут-то и поехало. Но это еще не начало истории.
Коты тяжело перенесли смерть Ивана. Мурр стал впадать в бесконечные
истерики, проявлял чудеса хитрости, чтобы привлечь к себе внимание, аж
мертвым прикидывался, и самые настоящие слезы постоянно стояли в его глазах,
а белая пена лезла изо рта, пугая нас и заставляя задуматься о бешенстве...
Марсик вел себя гораздо более достойно. Сполз наконец-таки с моего плеча,