"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Гамма времени (Авт.сб. "Тень императора") (детск.)" - читать интересную книгу автора

черты характера, как осторожность, нелюбовь к риску, стремление избежать
опасности, обойти неизведанное, - вот здесь вдруг и видоизменился код,
перестроилась химия, преобразовалась запись.
Я все-таки оглянулся, прежде чем войти, и увидел у обочины знакомый до
мелочей желтый "плимут". Водителя не было, и ключ небрежно торчал в замке.
Кто же здесь - Янек или Войцех? Я только усмехнулся предстоящей встрече и
толкнул дверь.
Бар закрывался или уже закрылся; меня встретили тишина и пощелкивание
счетных костяшек - это бармен, выдвинув ящик кассы, подсчитывал выручку.
Удивительно, что все польские кавиарни в моей одиссее встречали меня,
ощетинившись опрокинутыми друг на друга столами и стульями.
Но бармен встретил меня, как все бармены.
- Хайболл? - спросил он.
Я пояснил, что вместо стакана-великана с удовольствием отведал бы и
кофе, и чая, и домашнего печенья.
- Ничего этого нет, - сказал он. - Могу предложить только хайболл с
любым уровнем виски.
В ответ я сказал, что заплачу за четверть стакана виски, но виски пусть
он пьет сам, а мне нальет одного лимонаду. Выпив полный стакан, я собрал
всю мелочь в кармане и бросил ее на пластмассовую стойку. Вместе с
деньгами звякнула и бронзовая медаль с царственным профилем Понятовского.
При этом я не столько удивился тому, что она у меня оказалась, сколько
тому, как на нее посмотрел бармен. Я моментально узнал его - и
завивающиеся колечками вихры на лбу, и синеватую небритость щек. То был
один из убитых Жигой ночных гостей. И опять меня не столько удивило то,
что он воскрес, как Войцех, сколько та смесь изумления, почтительности и
страха, что отразилась на его побелевшем лице. Я лихо подхватил медаль,
подбросил ее над стойкой, поймал и спрятал.
- "Жил для отчизны..." - сказал я лукаво.
- "...умер для славы", - произнес он как отзыв и прибавил с послушной
готовностью: - Что будет угодно пану начальнику?
- Машина Янека? - спросил я, оглянувшись на дверь.
- Войцеха, - ответил бармен.
- Кого он привез?
- Девчонку.
- Эльжбету? - Мой голос дрогнул.
- Не знаю. Пошел сказать о ней Копецкому. У нас телефон испортился.
- Скоро вернется?
- Должно быть. Тут всего полквартала до будки.
- Где девочка?
Он предупредительно указал на дверь в углу.
- Мне с вами?
- Не надо.
Я вошел в комнату, служившую, очевидно, конторой и складом. Здесь, в
окружении ящиков с консервами и пивом, массивных холодильников и стеллажей
с бутылками и сифонами, на раскладной кровати без одеяла лежала завернутая
в простыню Эльжбета. Опять совпадение! Тогда можно было думать, что к
машине вынесли Жигу; сейчас предо мной в такой же простыне лежала
Эльжбета. Ноги ее были связаны, руки бессильно опустились вниз. В ее почти
восковом лице не было ни кровинки, и никаких следов краски на губах и