"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Всадники ниоткуда (Трилогия "Всадники ниоткуда", #1)" - читать интересную книгу автора

уже не целясь, выпустил в щекастого сержанта всю оставшуюся обойму. Я
почти физически ощущал, как пуля за пулей входили в ненавистное тело
оборотня.
И опять ничего. Он даже не почувствовал, даже не отмахнулся. Может
быть, внутри у него была такая же черная резина, как и та, у которой мы
прятались?
Я бросил ненужный уже пистолет и вышел из-за угла. Не все ли равно:
один конец.
И тут произошло нечто - я бы не сказал, неожиданное, нет, - что-то уже
давно начало изменяться в окружающей обстановке, только мы в пылу борьбы
не обратили на это внимания. Воздух алел по малости, словно его
подкрашивали фуксином, потом побагровел. Последнюю обойму я выпустил в
сержанта, почти не различая его, как в дыму. А когда упал пистолет, я
машинально взглянул на него и не увидел: под ногами был густой малиновый
кисель, да и кругом все было окутано таким же туманом. Только полицейские
фигурки впереди тускло маячили, как багровые тени. А туман все густел и
густел, пока наконец не уплотнился до такой степени, что казался уже не
туманом, а жидкой овсянкой с клубничным вареньем. Однако ни движений, ни
дыхания он не стеснял.
Не знаю, сколько времени он окутывал нас, - минуту, полчаса, час, но
растаял незаметно и быстро. А когда растаял, нам открылась совсем другая
картина - ни полицейских, ни домов, ни улицы, только кирпичная, выжженная
солнцем пустыня и небо с высокими, нормальными облаками. Вдали темнела
дымчатая лента шоссе, да на колючей проволоке перед ней висела вздернутая
на дыбы злосчастная машина толстяка коммивояжера.
- Что это было? Сон? - спросил он. Голос его от волнения прозвучал с
неестественной хрипотцой, словно язык все еще не повиновался ему: так
учатся говорить люди, временно потерявшие речь.
- Нет, - я успокаивающе похлопал его по плечу, - не хочу утешать вас:
не сон. Явь. И мы единственные ее участники.
Я ошибся: не единственные. Нашелся еще свидетель, наблюдавший со
стороны эту картину. Вернее, мы сами нашли его. Пешком через четверть часа
мы добрались до мотеля - древнего, почерневшего от времени строения рядом
с новеньким гаражом из сборного железобетона и органического стекла в
дюралевых переплетах. И Джонсон, как ему и было положено, сидел на
ступеньках каменной лесенки. Он вскочил нам навстречу, неестественно и
непонятно обрадованный.
- Дон? - неуверенно спросил он. - Откуда?
- Из самого пекла, - сказал я. - Из его земного филиала.
- Ты был в этом Содоме? - Он почти с ужасом посмотрел на меня.
- Был, - подтвердил я. - Все расскажу, только принеси чего-нибудь
прохладительного. Если только ты не мираж.
Нет, он был не мираж. И виски со льдом тоже не мираж. И так приятно
было присесть на ступеньках и услышать рассказ о том, как выглядел со
стороны этот город, о котором еще в Писании было сказано: "земля еси и в
землю отыдеши".
Джонсон увидел его внезапно. Сидел, дремал, вдруг очнулся, посмотрел
кругом и обмер: слева, где ничего, кроме ссохшейся глины, никогда не было,
вырос город-близнец. Направо Сэнд-Сити и налево Сэнд-Сити. "Подумал было:
конец света! Не пьян, а в глазах двоится. Ушел в дом, вернулся - все то